День Победы для меня большой праздник, потому что мои родители остались живы, и я смогла появиться на свет. Если бы не победа, мой отец погиб бы в одном из концлагерей Германии, куда он был угнан еще почти ребенком. Выбежав за чем-то во двор, он попал в облаву. Пройдя через самые страшные лагеря смерти — Освенцим, Дахау, Равенсбрюк — он остался жив, потому что Бог хранил его по молитвам матери, моей бабушки. Она была искренне верующей. Много раз Он спасал его от неминуемой смерти.
Жили они тогда на руднике Орджоникидзе. Был конец февраля, таял снег, а отец был почти раздетый и в тапочках. Так и прошел всю Украину. Когда привезли в лагерь, он был еле живой — сильно простужен, обморожены ноги. От высокой температуры он терял сознание и бредил. Но в бреду он почему-то говорил по-немецки, хотя в жизни он знал всего пару немецких слов. Это было чудом. Охранник это услышал и сказал своему начальству, что этот ребенок из немецких колонистов. Его перевели в отдельный барак и даже стали лечить. Позже, узнав об этом, отец боялся сказать, что он не немец, чтобы его не убили, и сказал, что у него мать — немка, хотя она была русской. Его отправили в другой лагерь.
Обмороженные ноги сильно болели, он не мог ходить, началась гангрена. Однажды, оставшись один в бараке, он нарисовал углем на стене по памяти портрет Тараса Шевченко. Вечером охранник увидев, спросил, кто это сделал. Все молчали, боясь, что всех расстреляют. Тогда отец сказал, что это он нарисовал. Ему приказали выйти из барака, но он не мог. Тогда пришли несколько немцев и вытащили его из барака. Он подумал, что его сейчас убьют. Но его отнесли в больницу и приказали врачам вылечить его, потому что лагерные начальники, увидев нарисованный портрет, сказали, что это действительно «наш» ребенок, так как только немцы талантливы, славяне не способны на такое, они — низшая раса. Ноги ему спасли. Потом переводили из лагеря в лагерь, но везде Бог хранил его чудным образом. И, наконец, отца определили на работу к одному немецкому фермеру, который оказался хорошим человеком и был добр к нему.
Однажды во сне отец услышал голос, который спрашивал его: «Когда ты хочешь вернуться домой — когда тебя забрали, или после войны?» Его забрали в Германию в конце февраля 1942г, а сейчас был разгар весны, следующего февраля ждать еще год, и он ответил: «После войны». А когда проснулся, сильно заплакал, потому что с ужасом подумал, что война может затянуться надолго, и неизвестно, когда закончится. Но это была весна победы. Он возвратился домой. Мать, увидев его, благодарила Бога, т.к. непрестанно о нем молилась.
И хотя день Победы не праздновался тогда официально, как сейчас в течение долгих двадцати лет, но для семьи отца это был праздник освобождения и возвращения сына домой. И потому для нашей семьи победа всегда была и остается великим праздником. Я очень уважаю тех людей, которые совершали эту победу, сделали ее возможной, и сделали все для того, чтобы и мой отец, и еще очень многие отцы, и матери, и дети возвратились домой.
Уже давно нет в живых ни бабушек с дедушками, ни родителей, да и многих родственников тоже.
Сейчас, вспоминая все эти семейные истории, я понимаю, что для отца победа была надеждой на освобождение и возвращение домой. Для меня это символично. Я думаю не о государственном празднике Победы, а о той Победе, которую одержал Христос и которой скоро завершится великая борьба со злом. И для меня, и для всех ожидающих это также надежда на освобождение и возвращение домой к Отцу.
Елена Володченкова
