Почему одни религии преуспевают, а другие терпят поражение?
Социологи давно задаются вопросом, что же такого в религиях, что приводит к их успеху или угасанию. В конце концов, за всю историю человечества возникли сотни тысяч религий, и одни из них выдержали испытание временем, а другие исчезли.
В случае с христианством мы бы по праву приписали его успех силе Святого Духа, наполнившего Божьих людей Его любовью, чтобы они могли жить и провозглашать Его истину. Но я сомневаюсь, что мы готовы приписать ту же причину некоторым другим «успешным» религиям, которые видел мир, — например, исламу или буддизму.
Таким образом, мы возвращаемся к вопросу: почему одни религии преуспевают, а другие терпят неудачу?
В своей книге «Разрушитель богов: Ранняя христианская отличительность в римском мире» историк и исследователь Нового Завета Ларри Хуртадо, обсуждая поразительный успех христианства в течение первых нескольких веков, отмечает парадоксальный баланс, которого христианство достигло, чтобы достичь таких высот. Христианство, как и другие «успешные» религии, каким-то образом достигло этого баланса: оно было достаточно похоже на культуру, в которой возникло, и в то же время достаточно отличалось от нее.[i]Это, действительно, парадоксальный баланс, необходимый религии для развития: она должна быть достаточно похожа на окружающую культуру, чтобы другие не считали ее слишком странной или культовой, чтобы присоединиться к ней; но она также должна быть достаточно отличной от своей культуры, чтобы это стоило жертвы, необходимой чтобы к ней присоединиться. В конце концов, зачем человеку присоединяться к другой группе, если она ничем не отличается от него?
Короче говоря, религия должна быть такой же, но другой.
Какую выбрать?
Мне кажется, что многие из нас склонны сваливаться то в одну, то в другую крайность. Многие из нас делают главный акцент на уникальности и различиях, подчёркивая свою «особенность» как Божьего народа. Мы пытаемся полностью отделить и выделить себя из мира в вере и практике, но в результате оказываемся не в состоянии общаться с людьми, которые считают нас слишком странными, чтобы нас выслушать.
С другой стороны, среди нас много тех, кто в принципе хочет похоронить все различия и полностью соответствовать ценностям и практикам окружающей нас культуры. Мы продаёмся за актуальность, полностью ассимилируясь с ценностями и практикой окружающих нас людей. Однако в процессе мы становимся лишними и, как это ни парадоксально, неактуальными.
Конечно, наша главная цель — не просто придумывать хитроумные способы корректировки своего поведения, чтобы обратить людей в свою веру. Мы должны стремиться быть библейскими, не забывая при этом о нуждах человечества.
И все же, читая Писание, мы видим эту динамику во Христе. В конце концов, Он был одновременно полностью подобен нам, приняв человеческую плоть, и в то же время полностью отличался от нас, обладая полнотой Божественности. Он жил именно в этом парадоксе. Он был таким же, но другим.
Эллен Уайт, со своей стороны, также подчёркивала этот парадокс. Она много раз призывала адвентистов седьмого дня не подчёркивать различия с другими, а искать точки соприкосновения (следуя советам Павла в 1-м Послании к Коринфянам 9:19-23).[ii] Она даже зашла так далеко, что сказала, что если «практика людей», которых мы пытаемся достичь, не «противоречит закону Божьему», то мы можем «соответствовать ей». На самом деле, объяснила она далее, отказ от этого может воздвигнуть барьеры и «камни преткновения» для людей, которых мы пытаемся достичь, и тем самым помешать им «принять истину»[iii].
Однако было и много других случаев, когда она напоминала адвентистам не преуменьшать нашу особую весть и призвание, но безоговорочно провозглашать их и жить в соответствии с этими различиями[iv].
Ненужные барьеры
Конечно, вся сложность заключается в том, чтобы понять, когда и что делать, и, что, возможно, ещё важнее, понять, какие убеждения и практики являются «спорными», основанными больше на культурной традиции, чем на Писании, а какие — нет. В отношении первых мы можем пойти на компромисс, в отношении вторых — нет (даже если мы придерживаемся и настаиваем на этом в доброжелательной форме).
Пытаясь преодолеть это противоречие в своей жизни и служении, особенно в стремлении делиться Евангелием в самом светском регионе Америки, я понял, что большую часть своей жизни непоколебимо придерживался практик, которые без нужды создавали барьеры, отвлекая людей от сути того, что я действительно хотел, чтобы они встретили и приняли.
Так, если я тусуюсь с группой хипстеров, я, скорее всего, не надену костюм. Моя цель в этот момент — не обратить их в определённый стиль одежды, а познакомить их с преображающим Христом.
И это действительно та разница, которую стоит подчеркнуть. В мире, омрачённом эгоизмом, грехом, угнетением и эксплуатацией, у нас есть доступ к удивительной истории — великой борьбе, указывающей на Бога, Которого характеризует только бескорыстная, самоотверженная, ориентированная на других любовь. И, что не менее важно, мы можем воплотить эту историю в жизнь — жить по принципам бескорыстной любви посреди мира, поражённого эгоцентризмом.
Поэтому, стремясь быть Божьим народом, давайте, конечно же, будем библейскими. И при этом мы поймём, что быть библейским — значит быть таким же, но другим».
[i] Ларри У. Хуртадо, Разрушитель богов: Early Christian Distinctiveness in the Roman World (Waco, TX: Baylor University Press, 2017).
[ii] См. например, Ellen G. White, Evangelism (Washington, DC: Review and Herald Publishing Association, 1946), 143, 164.
[iii] Эллен Г. Уайт, Южная работа (Вашингтон, округ Колумбия: Издательская ассоциация «Ревью энд Геральд», 1901), 68.
[iv] См. Эллен Г. Уайт, Евангелизм, 619.
Шон Брейс — пастор и автор из Бангора, штат Мэн. Его последняя книга «Стол, которого я жажду» (издательство «Знаки») рассказывает о недавнем путешествии его и его церкви в жизнь, ориентированную на миссию. Он также является доктором философии Оксфордского университета, исследуя американское христианство XIX века.
По материалам Adventist Review
