Конечно! Но…
Вопрос о запрете определенных ораторов на кафедрах адвентистских церквей — интересный, не так ли? Многие по понятным причинам предпочли бы с ним не сталкиваться. Запреты могут быть довольно неприятными делами, в которых частные беспорядки и публичные раздоры слишком часто становятся нормой.
Хотя в действующей церковной политике нет конкретного упоминания о том, что местные конференции могут запрещать выступления ораторов по своему усмотрению, такие полномочия явно подразумеваются. Нижеследующее взято со страниц 126 и 127 Руководства Церкви адвентистов седьмого дня, 20-е издание (пересмотренное в 2022 году):
Уполномоченные ораторы — Только ораторы, заслуживающие доверия, будут приглашаться на кафедру пастором церкви в соответствии с указаниями, данными конференцией… Местные пресвитеры или церковный совет могут также приглашать ораторов, консультируясь с пастором и в соответствии с рекомендациями конференции. Лица, которые больше не являются членами Церкви или находятся под дисциплинарным взысканием, не должны допускаться к кафедре.
Иногда допустимо, чтобы перед прихожанами выступали государственные служащие или общественные деятели, но все остальные не должны допускаться к кафедре, если только на это нет разрешения конференции. Каждый пастор, пресвитер и президент конференции должны следить за соблюдением этого правила.
Ключевыми фразами здесь являются «в согласии с рекомендациями, данными конференцией», «в согласии с рекомендациями конференции» и «если только конференция не даст разрешение». Это явно подразумевает возможность местной конференции определять, кто имеет, а кто не имеет доступ к местным адвентистским кафедрам, включая возможность запретить кому-либо говорить в здании, принадлежащем конференции (историческое понимание слов «кафедра» не распространяется на другие здания), в любом месте на территории конференции. Таким образом, с точки зрения политики, право запретить выступление оратора вполне обоснованно.
Три вопроса
Однако некоторые адвентисты неохотно поддерживают запрет на выступление оратора, во многом из-за наболевших вопросов, которые выходят за рамки простого политического многословия. Вот три таких вопроса, которые я слышал, а также мои попытки ответить на них:
1. Является ли возможность запретить выступление оратора необходимым правом для конференции? Одним словом, безусловно! Ведь с самого начала нашего существования были те, кто хотел использовать адвентистские общины в своих корыстных целях. А учитывая общую способность офиса конференции видеть «общую картину» лучше, чем средняя поместная церковь (поскольку сотрудники офиса конференции путешествуют по своей территории, а также общаются с руководителями других частей работы), администрация конференции имеет уникальную возможность заметить реальные угрозы и, если необходимо, не допустить их к церковным кафедрам. Именно этот аргумент лежал в основе первоначальной инициативы по выдаче удостоверений служителей в первые годы адвентизма. В те времена было слишком много шарлатанов и мошенников, которые пытались обмануть начинающие общины, выдавая себя за ортодоксальных членов Церкви адвентистов седьмого дня. В таких случаях запрет был не просто хорош. Он был просто необходим.
Более того, вряд ли с этой проблемой приходилось бороться только нашим пионерам. На протяжении всей истории адвентизма конференциям приходилось запрещать потенциально проблемных ораторов, в том числе и в наши дни. Например, в недавнем прошлом в одной из североамериканских конференций джентльмен явился в субботу утром в местную церковь, желая выступить перед прихожанами. Он был привлекательным, внятным, с солидной долей харизмы. Почему бы не дать ему несколько минут на приветствие святых, о котором он просил? К счастью, конференция разослала по электронной почте новость о том, что этот человек не допускается к адвентистским кафедрам, и разместила его фотографию. Оказалось, что этот джентльмен был чистокровным и искусным бабником и своими похождениями доставил немало неприятностей в ряде других адвентистских церквей. Как только его узнали, мужчину в срочном порядке выдворили с территории церкви. Насколько мне известно, с тех пор он не возвращался ни в одну церковь этой конференции. Запрет сделал то, что должен был сделать: защитил наши церкви от тех, кто может им навредить.
Учитывая эпоху, в которой мы живем, необходимость в том, чтобы конференции могли запрещать угрожающим людям выступать с кафедры, вряд ли исчезнет. Такие полномочия слишком часто оказываются критически важными для здоровья и безопасности — физической и духовной — наших церквей.
Запреты могут быть довольно неприятными делами, в которых частные беспорядки и публичные раздоры слишком часто становятся нормой
Однако…
2. Разве запрет местной конференции не может быть использован не по назначению? И снова я думаю, что ответ очевиден: безусловно! За 30 лет служения я видел, как запрет на кафедру в рамках всей конференции во многих случаях использовался уместно и эффективно. Но, к сожалению, в нескольких случаях я также видел, как им злоупотребляют. Такое злоупотребление принимало три формы:
Односторонность. Некоторые служители конференции в прошлом в одностороннем порядке принимали решения о запрете выступлений. Они не советовались с исполнительными комитетами конференций и даже со своими коллегами, прежде чем сообщить пасторам конференции о запрете. Они просто наложили его, полагаясь на свой авторитет служителя.
Необоснованные причины для запрета. Хотя, по моему опыту, это случается редко, я знаю о некоторых ораторах, которым запретили выступать на кафедрах всех церквей конференции, потому что они представляли точку зрения, отличную от мнения администрации конференции, по спорным и второстепенным вопросам, то есть по вопросам, которые представляют законный библейский интерес, но не являются частью наших основных убеждений или политики, принятых на голосовании. Во время запретов эти якобы запрещенные темы открыто, активно и мирно обсуждались в широкой церкви. Я не возражаю против того, чтобы, скажем, конференции высказывали свое мнение конкретной поместной церкви относительно уместности выступления того или иного спикера. Но запрещать отдельного оратора на всех кафедрах конференции, основываясь лишь на незначительных разногласиях, кажется в лучшем случае излишним, а в худшем — мелочным. Сама Эллен Уайт была твердо убеждена, что
«Есть те, кто выступает против всего, что не соответствует их собственным представлениям, и тем самым они подвергают опасности свои вечные интересы, так же верно, как и еврейский народ, отвергнувший Христа. Господь хочет, чтобы наши мнения подвергались испытанию, чтобы мы увидели необходимость внимательно изучать живые свидетельства, чтобы понять, в вере мы или нет»[*].
Очевидно, что есть контекстуальные ограничения для применимости ее совета. Но подавление мнений по второстепенным вопросам, на мой взгляд, само по себе не является здоровым основанием для запрета спикера в рамках всей конференции. Напротив, правильное ознакомление поместных церквей с более широким спектром идей может быть очень полезным.
Секретность. Опять же, я за то, чтобы официальные лица конференции высказывали свое мнение о квалификации докладчиков. Кроме того, я не против того, чтобы администраторы высказывали серьезные возражения против того, чтобы та или иная поместная церковь принимала у себя того или иного спикера, включая запрет на выступление этого спикера в то или иное время. Но если оратор настолько неприемлем, что его нужно запретить на всех кафедрах конференции, кажется логичным сообщить об этом сестринскому сообществу церквей, указав четкие причины запрета.
К сожалению, мне приходилось видеть, как ораторам запрещали выступать на кафедре любой церкви конференции, причем запрет признавался исключительно на основании «необходимости знать». В одной конференции неоднократно происходил следующий сценарий: Конференция получала сообщение о готовящемся приглашении «запрещенного» человека выступить в одной из церквей конференции. Затем конференция связывалась с местным пастором/пастором пригласившего и сообщала ему о «запрете на всю конференцию». Для пастора это было новостью, и когда он или она спрашивали конференцию о причинах, причины были либо расплывчатыми, либо вообще не назывались. Трудно представить себе сценарий, в котором такое использование возможности запретить выступление было бы правильным.
3. Что можно сделать для того, чтобы возможность запрещать с кафедр конференций использовалась должным образом? Я с глубоким уважением отношусь к тем, кто работает над текстом нашего Церковного руководства. Это хорошая книга! Она не раз буквально спасала мое служение. Каждому члену церкви, заинтересованному в здоровье церкви, было бы полезно прочитать ее. Кроме того, будучи членом многих комитетов по написанию политики, я знаю на собственном опыте, как трудно бывает найти правильные слова, чтобы выразить правильные идеи и практики в правильном духе. Таким образом, отвечая на третий вопрос, я хочу не критиковать их работу, а, скорее, смиренно предложить некоторые дополнения к ней.
Улучшение и без того хорошей политики
В нынешнем виде эта политика (см. цитату из нее выше) действительно хороша. Проблема в том, что, согласно текущей формулировке, ни одно из трех злоупотреблений, о которых я говорил выше (односторонность, необоснованность и секретность), с технической точки зрения, не является нарушением политики, поскольку политика является несколько общей в своих определениях и предписаниях. Поэтому я скромно предлагаю внести в нее некоторые дополнения в надежде уменьшить вероятность злоупотреблений, а также увеличить возможность того, что правильно примененный запрет продемонстрирует свои достоинства. На ум приходят три таких дополнения:
1. Добавить в церковное руководство раздел, специально посвященный запрету спикера со всех кафедр конференции. Это даст возможность дать конкретное руководство по тому, что действительно является одним из серьезных вариантов адвентистской политики. Масштабы пиара, вызванного таким запретом, и потенциальный ущерб, даже если он полностью оправдан, который может быть нанесен репутации запрещенного оратора, кажется, оправдывают появление дополнительного раздела.
2. Добавить процедурные сдержки и противовесы для надлежащего применения запрета. Формулировка такого дополнения, конечно, вряд ли зависит от меня. Но мне кажется, что следующие идеи могут быть полезны, как бы они ни были выражены:
Три должностных лица конференции (президент, секретарь и казначей) могут по своему усмотрению принять решение о введении запрета на выступление любого человека в рамках всей конференции.
При чрезвычайных обстоятельствах (см. предложение 3 ниже) запрет может быть введен немедленно, без предварительной связи с человеком, которому он запрещен, или с исполнительным комитетом конференции.
Если запрет вводится немедленно, президент конференции должен в течение 24 часов уведомить о нем исполнительный комитет конференции и в течение семи дней созвать заседание исполнительного комитета (виртуальное, очное или смешанное), целью которого будет подтверждение или отмена запрета.
Если запрет подтвержден, церкви конференции должны быть уведомлены в течение 24 часов о решении исполнительного комитета, включая конкретные причины запрета, срок запрета (бессрочно, на один год и т. д.) и то, к кому обращаться в офисе конференции с вопросами.
Если экстремальные обстоятельства отсутствуют и немедленное введение запрета не оправдано, используется следующая процедура: администрация конференции должна связаться с рассматриваемым спикером в письменном виде и сообщить ему о намерении запретить выступление и причинах этого. Целью последующего разговора будет, насколько это возможно для администрации конференции, подтвердить или опровергнуть опасения администрации. Выводы, сделанные в результате этого разговора, и любые другие соответствующие доказательства должны быть представлены на следующем регулярном или специально созванном заседании исполнительного комитета конференции. Затем комитет должен определить, будет ли введен запрет, каковы его сроки и т. д.
Любое решение исполнительного комитета о запрете выступления должно быть доведено до сведения церквей конференции, как указано выше.
3. Добавить критерии, по которым принимается решение о запрете. Опять же, точная формулировка, которую следует использовать, выше моего понимания. Но некоторые формулировки, отражающие следующие моменты, могут быть полезны:
Причины для запрета выступления оратора на всей конференции:
Выступающий представляет явную и существенную угрозу свидетельству церкви в области доктрины, образа жизни, духовности, физической безопасности или финансовой целостности. Выступающий представляет явную и существенную угрозу надлежащему осуществлению любой должным образом проголосованной церковной политики, применимой к местной конференции.
Немедленное запрещение спикера должно быть сделано только в том случае, если вышеуказанные причины представляют явную, существенную и непосредственную угрозу для поместной церкви или церквей.
Должностные лица конференции и члены исполнительного комитета должны тщательно следить за тем, чтобы запреты не были основаны на личной неприязни, различиях во мнениях, которые не являются существенными для здоровья поместной церкви, или страхе потерять личное влияние в конференции.
Сохраняйте запрет — и пусть он будет благословением!
Думаю, я говорю почти за всех нас, когда говорю, что хотел бы, чтобы запрет на выступления не был необходим как инструмент в арсенале поместной конференции. Но история может быть суровым учителем, и через большие трудности в прошлом мы знаем, что иногда даже крайняя мера в виде запрета должна быть принята для того, чтобы поместные церкви оставались здоровыми. Пусть Бог и дальше дарует нашим лидерам и каждому из нас мудрость, чтобы применять ее так, чтобы это служило только Его целям.
[*] В «Ревью энд Геральд», 20 декабря 1892 года.
Шейн Андерсон — ведущий пастор церкви Pioneer Memorial на территории кампуса Университета Эндрюса в Берриен-Спрингс, штат Мичиган.
По материалам Adventist Review