Пророк охвачен смятением. Зло и насилие, кажется ему, вышли из-под всякого контроля. Есть ли им предел?
Авв.1:1. В «надписании» к книге, как и в начале книги Наума, стоит евр. слово Масса, одно из главных значений которого — «груз» или «ноша» (по-русски передано как Пророческое видение). Откровения, возвещавшиеся пророками людям, нередко ассоциировались в ветхозаветном сознании с понятием «тяжелой ноши», так как содержали в себе (опять-таки нередко) угрозы, предвестие бедствий, «тяжелых времен». Таково и послание Аввакума.
Авв.1:2-4. Страх и тревога, долгое время терзавшие Аввакума, в конце концов «вырываются» (как при вулканическом извержении) жалобой, исполненной отчаяния: «Доколе, Господи, я буду взывать, и Ты не спасаешь?»
Аввакум хочет понять, почему Бог словно бы безразличен к происходящему на земле. Неужели Он не слышит? Почему Он не вмешается? Почему «не спасает»? Вопль пророка — стар, как мир. Вопросы, задаваемые им, извечны. Они неизменно возникают у людей, когда те пытаются мерить таинственную высшую правду мерками своей, человеческой правды.
Аввакуму казалось, что Господь не спешит откликнуться на беды и боль людские. О, как бы хотел он, чтобы добродетель автоматически увенчивалась благоденствием, а зло каралось немедленно! Но вот, зло торжествует, а правда гонима, и праведники подвергаются унижениям и часто погибают в мучениях. Как совместить это с Божией справедливостью? И, не так ли, тысячелетия спустя думают и чувствуют христиане? Не спрашивают ли они с горечью себя и других: почему Бог не отвечает на их молитвы?
В самой постановке своих вопросов Аввакум почти «обвиняет» Бога: Зачем (с какой целью) Ты делаешь меня, слабого и грешного, свидетелем бедствий? Ведь мне, немощному человеку, очень плохо от этого. Но еще хуже мне при мысли, что и Сам Ты, праведный Господь, терпишь все это зло. Как вместить это в наше сознание? (стих 13) Аввакум воистину с дерзновением вопрошает Бога. С дерзновением и искренностью, которые и объясняются и оправдываются лишь бесконечным его доверием Ему.
Слова, которые употребляет пророк в этих стихах (подчеркнуто звучащие у него «насилие», «злодейство», «бедствия», «грабительство», «вражда», «раздор»), характеризовали внутреннюю жизнь иудейского народа, постоянно попиравшего закон, данный ему Богом. Закон потерял силу.
В ответ на свои скорбные вопросы Аввакум слышит страшную весть о новой беде, грядущей на Иудею. Соотношение стихов 2-4 со стихами 5-11 — это соотношение причины и следствия, преступления и наказания.
Авв.1:5. Речь Господа должна была убедить не только Аввакума, но и всех его современников (Посмотрите… вглядитесь… и вы… изумитесь) в том, что Его равнодушие к происходящему в человеческом сообществе только кажущееся, и что Он готов — весьма скоро — совершить суд над недостойным поколением избранного Им народа.
Он требует от иудеев внимания (Авв.1:5а) к откровению, которого удостоил их пророка. Пусть переведут взгляд со своих сиюминутных занятий, сплошь и рядом грешных и нечестивых, на международные, так сказать, горизонты. Там они разглядят нечто, чему «сильно изумятся». Ибо тому, что посредством народов совершит Бог в их дни, им трудно будет поверить.
Грехи и вина иудеев не проходят мимо глаз Господа. И наказание виновных — ради их исправления — совершится по законам высшей справедливости; оно уже в пути. «Изумление», однако, вызовет не самый факт наказания, а орудие, которое изберет Бог для совершения его — суд совершится рукой вавилонян!
Авв.1:7. В ту пору, наступление которой открыто было Аввакуму, вавилоняне не будут знать себе равных. Страшен и грозен будет этот народ, не ограниченный нормами морали и милосердия, не признающий над собой ни суда, ни власти Божиих, но убежденный, что превосходство его над другими народами не от Бога, а от ярости и силы его военных полчищ.
Авв.1:9. Все они движимы были жаждой грабежа. Вторая часть первой фразы в этом стихе трудна для перевода, но в ней присутствует (в оригинале) образ знойного ветра пустыни (в русском тексте его нет). Этому ветру, налетающему с востока, под действием которого выгорает все растущее на земле, уподобляются зверские лица несущихся вперед вавилонян: от одного их вида «вянет» (теряет силы к сопротивлению) все живое. Не удивительно, что пленников халдеи брали в несметном количестве (как песок).
Авв.1:10-11. Для них ничего не значат ни цари народов, ни их князья, они служат им лишь предметом изощренных издевательств. Здесь как бы намек на то, что тщетны будут попытки иудеев спастись от вавилонян, вступив в союз с другими правителями Востока.
Однако при всем смятении, охватившем пророка, он черпает утешение и надежду в сознании святости и верности Божиих слов. С тем же дерзновением веры, с каким прежде (стихи 2-4) Аввакум спрашивал Господа, почему «бездействует» Он, когда насилие торжествует в Его народе, теперь он вопрошает Его, до какого предела попущено Им будет господство нечестивых язычников над народом, избранным Им.
Авв.1:12. По-еврейски вопросительная форма, в которой звучат слова Аввакума: Но не Ты ли издревле Господь Бог мой! — предполагает положительный ответ. Это, в сущности, не вопрос, а утверждение. Контрастом воспринимается доверие пророка Иегове, Богу его народа, живому и вечному, по отношению к «вере» халдеев в собственную силу как в Бога.
Авв.1:13. И все-таки оставался вопрос, который жег Аввакуму сердце. Почему Господь, обладающий абсолютной святостью, Тот, Которому даже глядеть на злодеяния не свойственно, намерен прибегнуть — ради вразумления Своего народа — к народу, в высшей степени нечестивому? Ведь все безобразия иудеев меркнут в сравнении с бесчеловечностью халдеев. Ведь иудей, несомненно, праведнее их!
Почему нечестивые будут поддержаны Богом?
Авв.1:14. Именно эта мысль выражена в стихе 14. Разве «оставляя Своих людей» беспомощными, как рыба (или пресмыкающиеся) в море — перед сетью ловца, Господь не окажет тем поддержку злодеям их?
Авв.1:15. Продолжение метафоры. Вавилоняне сравниваются с «торжествующим» ловцом, который только и знает, что захватывает в сеть свою беспомощных «рыбок». Почему же допустит Господь столь вопиющую несправедливость? Поистине трудная дилемма стояла перед Аввакумом.
Почему Бог «снисходителен» к язычникам?
Авв.1:16-17. Та же метафора звучит теперь применительно к халдеям, боготворящим свою военную мощь (сравните со стихом 11); фактически они приносят жертвы и «кадят» сети своего невода (образ орудий войны), которые, как они понимают, дают им возможность «жить роскошно». По свидетельствам некоторых историков, такие языческие народы, как скифы и сарматы, приносили жертвы (в буквальном смысле слова) оружию. Существовала ли такая практика у халдеев — неизвестно.
Пастор Олег Назаров
