Катастрофическая метаморфоза, которую претерпел город, передана несколькими выразительными штрихами. Недавно еще многолюдный, он обезлюдел: одиноко сидит; с этой фразы, по-видимому, начинается уподобление его горькой вдове (понуро сидящей женщине). Образ вдовства весьма часто употребляется в Ветхом Завете как образ крайней беспомощности, беззащитности, отчаянного положения. И вот теперь перед глазами пророка город, бывший великим между народами, который стал, как вдова.
Вот они, последствия греха, продолжает Иеремия (10,11 стихи). Враг простер руку свою на все самое драгоценное для иудеев. Беспомощно наблюдали они, как язычники входят во святилище храма, когда Самим Иеговой им было запрещено даже и присутствие на богослужении евреев, которое означало бы осквернение храма (Иез.44:7…). Но тут необходимо сказать следующее.
В глазах евреев их храм сделался чем-то вроде талисмана. Им казалось, что Иерусалиму уже потому ничего не угрожает, что он город храма. Не может же Бог позволить, чтобы враги избранного Им народа разрушили Его дом! Иеремия пытался разубедить их в ложности представления, будто Бог выше повиновения Ему ценит камни (Иер.7:2-15; 26:2-11). Но тщетно.
Жалобный вопль Иерусалима как бы вырывается из уст вдовы, которая, лишившись утешителя, горько плачет о себе и о своих разоренных детях. В стихе 17 пророк как бы стоит рядом с ней и подтверждает, что нет утешителя Сиону, ибо суд над Иаковом совершился по повелению Господа, потому что Иерусалим сделался мерзостью даже среди язычников. Слово «мерзость» (евр. нидах) подразумевает тут ритуальную нечистоту.
Вместе с осознанием того, что горькая судьба постигла его не случайно, что поражение пришло к нему от Господа, чью волю халдеи лишь исполняли, приходит к Иерусалиму исповедание праведности Его и своей вины. Нет, не потому навлекает Бог зло и кары на людей, что это доставляет Ему удовольствие, — гибели людей Он не хочет, но, будучи праведным в абсолютном смысле слова, не может оставлять грех ненаказанным (Иез.33:11; 2Пет.3:9). Человек же, страдая, сознает, в какую цену обходятся ему отступления от Бога и «радость греха», сопряженная с ним, и удовольствие своеволия. Как осознала это и Иудея, чьи дети пошли в плен, чьи друзья-союзники обманули ее, чьи священники и старцы умирали на глазах ее от голода.
Как лейтмотив звучит во всей главе стон об отсутствии утешителя, то есть истинного защитника, каким может быть только Бог. В стихе 21 Иерусалим молит Господа об отмщении врагам его, которые теперь радуются бедствию иудеев. «День» в стихе 21 — это день Господень, о котором неоднократно возвещали пророки, — день Божиего суда над всей землей для воздаяния ей за зло, которому она подчинилась.
Пастор Олег Назаров