Проблема такого понимания в том, что спасение по делам никогда не было частью Божьего плана — ни в Ветхом, ни в Новом Заветах. Ни один человек не спасся через дела, «потому что не оправдается пред Тобой ни один из живущих»2, и «делами закона не оправдается пред Ним никакая плоть» (Рим. 3:20). Но иудейские лидеры не смогли понять этого, неверно выполняли Божьи указания и стали рассматривать дела как самоцель, как показатель, ведущий к принятию Богом. Результатом такого отношения стала одна из ключевых пророческих вестей, которую вкратце можно сформулировать так: «Прекратите это пустое представление. Богу оно неинтересно» (см. Ис. 1:11–14; Ам. 5:21, 22).
Причиной этого стало не то, что они делали что-то не так или что Бог внезапно передумал, а то, что во многих случаях действия стали пустым ритуалом и более не являлись выражением сокровенных желаний людей. Бог всегда хотел, чтобы все их действия были выражением желаний их сердец; даже внешнее действие, такое как обрезание, должно было быть выражением внутреннего отношения любви и повиновения (см. Втор. 10:16; 30:6).
Как это связано с заветом? «Завет» — это перевод еврейского слова berit, основное значение которого по-прежнему неясно. Однако в целом, как полагают ученые, это слово означает какую-то связь или связующее соглашение между двумя сторонами3. Английское слово «covenant» довольно хорошо передает его значение: co[n] — означает «вместе» и venant, от латинского ventire — означает «приходить». Завет, таким образом, — это формализация решения двух сторон «сойтись [и остаться] вместе», основываясь на предварительных добровольных действиях инициатора завета, посредством которых он показывает свою заботу или беспокойство о реципиенте.
Недавно внимание ученых привлек именно этот аспект завета, касающийся отношений. В статье, которую назвали «революционной», один исследователь указал на то, что завет — это не сухая формальность между чужими людьми, а относится он, скорее, к близким отношениям, и зародился завет как «юридическое средство, с помощью которого обязанности и привилегии близких отношений могут распространяться на другого человека или группу людей» и должны пониматься в таком же контексте, что и древнеизраильский брак: это средство, через которое невеста вступает в отношения родства с родственниками жениха4.
Когда Бог раскрыл Моисею Свой план спасения, Он выразил саму суть завета — «и приму вас Себе в народ, и буду вам Богом» (Исх. 6:7)5. Это выражение и его варианты в Библии встречаются более тридцати раз, обычно с концепцией завета, указанной явно или скрытой в контексте6. Оно выражает близкие личные отношения, подобные семейным. Во многом завет подобен браку. Оба они подразумевают обязательство, когда мужчина, по сути, говорит: «Я хочу, чтобы ты была моей женой, а я буду твоим мужем»7, что опять же параллельно формуле завета: «Я буду вашим Богом, а вы будете Моим народом». Поэтому в Ветхом Завете брак чаще всего используют в качестве иллюстрации отношений между Богом и Его народом8, а неверность рассматривается как супружеская измена9.
День, в который было формализовано это обязательство, становится затем напоминанием/памятником этих отношений. В случае с браком это день свадьбы; в случае с заветом Священное Писание называет этот день субботой, знаком завета (см. Исх. 31:13, 17)10. Эти дни символизируют исторические факты, которые никто и ничто не может изменить так же, как невозможно изменить дату рождения. Никакой день или институт не может заменить дату свадьбы для двух влюбленных, пока они остаются верными друг другу. Только если один из партнеров перенесет свою преданность на другого человека, может измениться «памятная дата» их союза. Это касается и субботы. Пока люди признают и принимают, что означает завет, ничто и никто не может заместить значение субботы, представляющей собой суть завета — «Я Бог ваш, а вы Мой народ«11. Даже Римская католическая церковь, которая взяла на себя ответственность перенести святость субботы на воскресенье, видит это значение субботы и признает, что седьмой день есть библейский памятник Творения и искупления12.
Бог всегда действовал с человечеством в контексте завета, начиная еще со времен Адама и Творения (см. Ос. 6:7), и так будет до создания новой земли (см. Откр. 21:7). Суть завета всегда была неизменной: «Я ваш Бог, вы Мой народ». Поэтому завет называется вечным заветом13. Но когда в человеческом опыте случалось какое-то крупное изменение, влиявшее на отношения человечества с Богом, Бог изменял некоторые детали применения завета, чтобы удовлетворить нужды человечества на тот момент14. Поэтому мы видим, как Бог заключает завет с Ноем во время потопа, в момент нового начала в обновленном мире (см. Быт. 9:9–17). Затем Бог обновил завет, чтобы он соответствовал новой ситуации, когда Он призвал Аврама стать отцом великого народа (см. Быт. 15:18), и вновь изменил, выведя Израиль из Египта и сделав его Своим избранным народом у горы Синай (см. Исх. 19–24). Позже, когда Израиль более уже не хотел находиться под прямым управлением Бога через пророков и судий, но потребовал, чтобы им управлял царь, подобно другим народам, Бог подтвердил Свой завет с Давидом (см. 2 Цар. 7:4–17).
Когда эпоха монархии подходила к концу, Бог указал, что израильский народ более не будет Его особым народом завета и что завет будет распространяться на все народы в индивидуальном, личном порядке. Он провозгласил «новый» завет со Своим народом из-за неспособности израильтян хранить верность Богу, хотя Он и был их «мужем» (см. Иер. 31:31–33). Затем завет был подтвержден и принят Иисусом Христом от имени человечества, когда Он жил среди людей15, и этот завет открыт для каждого, кто пожелает «вступить«/присоединиться к завету, приняв Его16. Окончательная цель завета будет достигнута, когда Бог в конце времен завершит воссоздание земли (см. Откр. 21:7).
Многие считают, что синайский завет или Ветхий Завет, как его обычно называют, был заключен исключительно с еврейским народом и только им и ограничивается. Однако более подробное рассмотрение показывает, что Бог задумывал этот завет как гораздо более открытый. Вспоминая историю и опыт Израиля перед вхождением в Землю обетованную, Моисей говорит о синайском опыте: «Все вы сегодня стоите пред лицом Господа, Бога вашего, начальники колен ваших, старейшины ваши, надзиратели ваши, все Израильтяне, дети ваши, жены ваши и пришельцы твои, находящиеся в стане твоем, от секущего дрова твои до черпающего воду твою, чтобы вступить тебе в завет Господа, Бога твоего, и в клятвенный договор с Ним, который Господь, Бог твой, сегодня поставляет с тобою, дабы соделать тебя сегодня Его народом и Ему быть тебе Богом, как Он говорил тебе и как клялся отцам твоим Аврааму, Исааку и Иакову. Не с вами только одними я поставляю сей завет и сей клятвенный договор, но как с теми, которые здесь с нами стоят пред лицом Господа, Бога нашего, так и с теми, которых нет здесь с нами сегодня» (Втор. 29:10–15, выделено автором).
Это также подтверждают такие тексты, как Ис. 56:1–8, указывающие на то, что синайский завет17 должен был быть доступным для всех, кто хочет присоединиться к нему по своему личному выбору, даже для тех, кого обычно считали изгоями (например, евнухи и иноплеменники). И их самих, и их жертвы должны были полностью принимать в храме, и сам храм должен был быть «домом молитвы для всех народов» (ст. 7, выделено автором), а не только для иудеев. К сожалению, многие из иудейских лидеров не смогли признать этот факт и рассматривали завет как доказательство их эксклюзивного статуса перед Богом, исключающего всех остальных.
«Старый» завет на Синае обычно ассоциируют с делами, порой даже называют заветом дел18, имея в виду в первую очередь внешние обрядовые требования, связанные со святилищем, но также включающие в себя многие аспекты повседневной жизни. Однако библейская картина несколько иная. Синайский завет касался не только обрядов в святилище и дел; он был гораздо более содержательным. Согласно Втор. 4:13, 9:11 и Исх. 34:28, он был написан «на двух каменных скрижалях» и состоял из десяти «заповедей«19. Это означает — то, что мы обычно воспринимаем как требования или заповеди, на самом деле были в первую очередь высказываниями об отношениях. Это согласуется с тем, что мы уже видели ранее: завет в первую очередь связан с отношениями между людьми или народами.
Основа такого завета — любовь, проявляющаяся в действиях, которые предшествуют заключению завета (см. Втор. 7:6–8) и которые призывают ответить любовью (см. Втор. 6:4–9). Когда Бог подготовил людей ко вступлению в завет с Ним, Он напомнил им: «Вы видели, что Я сделал Египтянам, и как Я носил вас как бы на орлиных крыльях, и принес вас к Себе» (Исх. 19:4).
Исследователи также отмечают, что «Десятисловие» появляется как ответ на вступительное утверждение в Исх. 20:2: «Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства», и грамматическая форма, использованная в «заповедях», может быть переведена либо как приказание («Не делай»), либо как предписание («Ты не будешь делать»), описывая тем самым то, что Господь ожидает видеть в жизни тех, кто принял данную реальность: Бог вывел их из дома рабства. Таким образом, это не ограничения и не требования, а скорее руководство или список ожиданий того, что будет правильным ответом на опыт спасения20.
«Десятисловие — это не приказы, оно не изложено тоном приказа (т. е. императива). Это простые глаголы будущего времени в изъявительном наклонении, которые указывают на будущие действия, являющиеся ожидаемым следствием предшествующего пролога:
«Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской… (и посему) да не будет у тебя других богов пред лицом Моим»… и т. д.«21.
Синайский завет не содержит указаний, касающихся различных внешних действий или занятий, по большей части связанных со святилищем, включая обрезание. Эти действия, однако, никогда не были самоцелью и даже средством достижения цели. Скорее, они были внешним проявлением внутреннего отношения. Это видно из таких текстов, как Втор. 10:16, где Господь говорит: «Итак, обрежьте крайнюю плоть сердца вашего и не будьте впредь жестоковыйны» (выделено автором). Моисей поясняет эту мысль, говоря: «И обрежет Господь, Бог твой, сердце твое и сердце потомства твоего, чтобы ты любил Господа, Бога твоего, от всего сердца твоего и от всей души твоей» (Втор. 30:6)22.
Подобные же холистические указания даются и в отношении субботы. Параллелизм в Ис. 56:2 указывает на то, что хранить субботу от осквернения — значит оберегать руку свою, чтобы не сделать никакого зла. Иезекииль подтверждает это, говоря: «Они [народ]… нарушали субботы Мои, ибо сердце их стремилось к идолам их» и: «Они… нарушали субботы Мои, и глаза их обращались к идолам отцов их» (Иез. 20:16, 24). Эти тексты указывают на то, что любое отступление от идеалов завета считается нарушением брачных обетов, данных в день свадьбы. Соблюдение установленного дня не заменяет испорченные отношения. Неверность Богу в течение недели разрушает связь, знаком которой является суббота. Истинное соблюдение субботы, таким образом, не ограничивается двадцатью четырьмя часами отказа от работы или посещения церкви в субботу утром. В нем заключено гораздо большее. Оно включает в себя особый образ жизни, сложившийся под влиянием личных отношений с Богом, еженедельным памятником которых является субботний день. То, как соблюдается этот день, становится отражением отношений человека с Богом в течение недели, так же как празднование годовщины свадьбы является отражением отношений супружеской пары, складывавшихся на протяжении года, но не ограничивающихся лишь их «чувствами» в сам день годовщины. Хотя соблюдение субботы — это не то, что необходимо делать, чтобы получить что-то от Бога или чтобы порадовать Его, она соблюдается как признание факта спасения (см. Исх. 20:2) и в ответ на блага, которые несут отношения с Ним.
В то же самое время суббота также является знаком Божьей преданности завету — Он есть и остается нашим Богом-Творцом, Мужем, Искупителем.
Закономерно может возникнуть вопрос, как в эту концепцию укладывается «новый» завет23. Вестница Божья справедливо заметила, что новым в «новом» завете является не его содержание, но тот факт, что люди утратили понимание того, что представляет собой вечный характер Бога24. Поверхностное чтение Иер. 31 и Евр. 8, кажется, указывает на то, что «старый» завет должен заместиться «новым», поскольку предыдущий якобы был ошибочным. Однако более внимательное чтение показывает, что это не так. Проблем с заветом, которые бы требовали его замещения, не было. Проблема была с людьми — они не смогли сохранить верность Богу, своему «Мужу» и Спасителю25. Суть или смысл обоих заветов — «Я буду их Богом, и они будут Моим народом» — неизменна (Иер. 31:33; см. Втор. 29:12, 13), так же как их цель и ожидания. Целью обоих заветов является спасение людей, их благополучие и принятие/прощение26, и оба ожидают послушания Божьему закону и Его указаниям27. Различия между ними в основном заключаются в людях, которым они были даны, и в месте, где они были записаны. Действительно, «старый» завет был направлен народу израильскому28, тогда как «новый» был дан всему человечеству, поскольку разделяющая стена была разрушена29. Однако выше уже указывалось на то, что «старый» изначально должен был быть открытым для всех, хотя посредниками в его передаче должен был стать народ израильский. Но из-за неспособности выполнить эту задачу израильтянами «новый» завет больше не должен был осуществляться или передаваться какой-то одной нации. Правда также, что «новый» должен был быть написанным на сердцах30, тогда как «старый» был записан на двух каменных скрижалях31, но Бог ожидал, что народ «перенесет» его в свое сердце, чтобы послушание шло от сердца, а не было результатом слепого следования внешнему списку требований32.
Бог всегда хотел веры, заключенной в сердце, а не просто внешнего соответствия (см. Втор. 6:6; 11:18)33. Когда сыны Израилевы не смогли сделать Божьи указания частью себя, но лишь соблюдали требуемые ритуалы, оторванные от своих первоначальных корней, касающихся отношений, они более не были приемлемы для Бога — они стали бессмысленными, так же как годовщина свадьбы бессмысленна, если больше нет отношений, которые она празднует (см. Ис. 1:11–15; Ос. 2:11; Ам. 8:4, 5, 10). В Кол. 2:12 Павел, похоже, делает упор на этой же истине, когда он говорит о том, что любой праздник или религиозный обряд есть лишь пустая тень, если Христа («тела») в нем нет, ибо Христос — Тот, Кто придает значение всему, что мы делаем34. Без Него все лишено смысла — не имеет значения, как хорошо или как долго обряд «совершался». Поэтому Павел говорит:
«Итак, едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию» (1 Кор. 10:31).
Суббота подобна годовщине свадьбы, которая имеет значение только для тех, кто состоит в этом браке и строит отношения любви с супругом. Чем ближе отношения, тем большее значение будет иметь годовщина свадьбы. Точно так же, чем ближе отношения с Богом, тем более глубокий и значительный смысл будет иметь суббота и любое другое «действие завета». Кроме того, в вечном завете Божьем есть жизнь и благословения, а вне его — смерть, ибо только Бог есть источник жизни и всякого изобилия. Однако план спасения заключается в Божьем стремлении вернуть человека из области тьмы в Царство Своего Сына (см. Кол. 1:14). Тогда цель завета будет полностью осуществлена; Бог наконец будет обитать среди людей вечно, они будут Его народом, и Он будет их Богом (см. Откр. 21:3, 7), общением, которое они будут отмечать еженедельно из субботы в субботу, когда всякая плоть в вечной благодарности будет приходить пред лицо Его на поклонение (см. Ис. 66:23).
Гудмундур Олафссон, Напа, Калифорния
Ссылки и сноски
1 См., например, Merriam-Webster’s Online Dictionary: «Письменное соглашение или обещание, обычно скрепленное печатями двух или более сторон, особенно для осуществления какого-то действия».
2 Все библейские цитаты взяты из Синодального перевода Библии.
3 См. M. Weinfeld, «berîth» в Theological Dictionary of the Old Testament, Vol. 2 (Grand Rapids: Eerdmans, 1977), 253–256.
4 Frank M. Cross, From Epic to Canon (Baltimore: Johns Hopkins UP, 1998), 3–21. См. также Nelly Stienstra, YHWH is the Husband of His People (Kampen: Kok Pharos, 1993); Gordon P. Hugenberger, Marriage as a Covenant: Biblical Law and Ethics As Developed from Malachi (Grand Rapids: Baker, 1998); and Rolf Rendtorff, The Covenant Formula (Edinburgh: T&T Clark, 1998).
5 См. также Втор. 29:12, 13.
6 Чаще всего оно встречается в книгах пророков Иеремии и Иезекииля (по семь раз в каждой книге).
7 См. Иер. 3:14 и Иез. 16:8 и обратную ей формулу развода в Ос. 2:2. Эта же формула встречается в документах иудейской общины в Элефантине, в Египте, датируемых пятым веком н. э.: «Я пришел в твой дом и попросил у тебя женщину по имени Иехоисма, твою сестру, чтобы вступить с ней в брак. И ты отдал мне ее. Она моя жена, и я ее муж с этого дня и навечно… Если завтра Анания восстанет и скажет: „Я развожусь со своей женой Иехоисмой, она больше не будет моей женой“, плата за развод ляжет на него… А если же Иехоисма разведется со своим мужем Ананией и скажет ему: „Я развожусь с тобой, я не буду тебе женой“, плата за развод ляжет на нее» (Папирус 7, строки 3, 4, 21, 22, 24, 25).
8 См., например, Иер. 31:32: «Тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними [англ. „husbandtothem“ — „мужем им“, прим. пер.]».
9 Хорошие примеры этому Иез. 16:15–59 и Ос. 2:2–13.
10 См., например, Meredith D. Kline, Treaty of the Great King (GrandRapids: Eerdmans, 1963), 18, 19: «Весьма заманчиво видеть в заповеди о субботе, данной в Декалоге, эквивалент династической печати сюзерена, найденной среди… международных договоров… Посредством соблюдения субботы носитель образа Божьего отображает образ того Божественного акта Творения, который провозглашает абсолютную власть Бога над человеком, и тем самым он подтверждает святой завет со своим Творцом». Интересно также отметить порядок событий и время в Исх. 24. В свете слов Эллен Уайт в «Патриархах и пророках», с. 313, что Моисей был призван встретиться с Богом на горе в субботу (ст. 16–18), получается, что формальное заключение завета (ст. 4–8) произошло в предыдущую субботу.
11 См. Kline, 18, 19: «Посредством соблюдения субботы носитель образа Божьего отображает образ того Божественного акта Творения, который провозглашает абсолютную власть Бога над человеком, и тем самым он подтверждает святой завет со своим Творцом. Создатель поставил на мировой истории знак субботы и Свою печать владельца и властителя».
12 См. папское послание Dies Domini, 1998 §§ 12, 14: «Это подчеркивается и в Ветхом Завете, когда он связывает заповедь о „субботе“ не только с таинственным „покоем“ Бога после дней Творения (ср. Исх. 20:8–11), но и со спасением, которое он предлагает Израилю, освобождая его от египетского рабства (ср. Втор 5:12–15). Бог, отдыхающий в седьмой день, радуясь Своему творению, и Бог, открывающий Свою славу в освобождении Своих детей из-под гнета фараона, — это один и тот же Бог. Принимая образ, дорогой для пророков, можно сказать, что в обоих случаях Бог открывает Себя как жениха перед невестой (ср. Ос. 2:16; Иер. 2:2; Ис. 54:4–8)… Поэтому, если Бог „освящает“ седьмой день особым благословением и делает его „Своим днем“ по преимуществу, это должно пониматься в контексте глубокого динамизма диалога Завета, который есть подлинно диалог „бракосочетания“».
13 Пятнадцать раз в Ветхом Завете: в Быт. 9:16; 17:7, 13, 19; Лев. 24:8; 2 Цар. 23:5; 1 Пар. 16:17; Пс. 104:10; Ис. 24:4; 44:3; 61:8; Иер. 32:40; 50:6; Иез. 16:60; 37:26; и однажды в Новом Завете, в Евр. 13:20. Важно также отметить, что в Ветхом Завете никогда не упоминаются заветы во множественном числе — только в единственном, хотя речь идет о разных людях. Это подтверждает мысль, что у Бога был лишь один завет, который Он адаптировал к нуждам различных людей и в различное время.
14 Эти «поправки» не повлияли на содержание или на обязательства основного, вечного завета, знаком которого является суббота.
15 См., например, Лк. 1:72–74 и Евр. 8:6. Любопытно, что слово, переведенное как «заключить (новый завет)» в Евр. 8:8, — это слово synteleo, одним из ключевых значений которого является «осуществить или сотворить нечто обещанное или ожидаемое», и это подразумевает, что завет уже существовал, но теперь был «полностью осознан» или «осуществлен» во Христе во исполнение пророчества в Дан. 9:27, что грядущий Мессия «утвердит завет для многих» за одну седьмину.
16 См. теологию Павла «во Христе», например: Ему открыт доступ к Богу (Еф. 2:12); прощение грехов доступно только в Нем (Еф. 4:32); и полнота спасения доступна лишь во Христе (2 Тим. 2:10; Деян. 4:12). См. также G. E. Ladd, A Theology of the New Testament (Grand Rapids: Eerdmans, 1975), 481–483.
17 См. комментарии Э. Уайт в Review and Herald от 23 июня 1904 г.: «Мне было дано указание направить мысли наших людей к 56-й главе книги пророка Исаии. Эта глава содержит важные уроки для тех, кто сражается на стороне Господа в битве между добром и злом… „соблюдать завет Мой“. Это завет, о котором говорится в… [Исх. 19:5–9]… Бог включает в Свой завет всех, кто будет слушать Его».
18 См., например, Ralph Allan Smith, «The Covenant of Works: A Litmus Test for Reformed Theology?» http://www.berith.org/essays/litmus/, 2003.
19 В еврейском языке они названы не именно «заповедями», а скорее «словами», «высказываниями» или «утверждениями».
20 См. J. McCarthy, Treaty and Covenant: A Study in Form in the Ancient Oriental Documents and in the Old Testament (Rome: Biblical Institute, 1978), 297. Автор делает следующие наблюдения относительно роли и функции Десятисловия: «Бог, Чья спасительная воля проявляется в истории, уже создавал Себе народ. В этом и заключается история. То, что ожидается, — это способ отклика, приверженность Правителю, и ответ, который можно дать. Отсюда и указания, которые служат тому, чтобы дать определение уже существующим отношениям, чтобы их можно было продемонстрировать в обычной жизни человека. Он не зарабатывает оговоренное вознаграждение, а живет в отношениях завета. Как верный вассал он отдает дань, знак подчинения и добровольного служения».
21 George E. Mendenhall and G. A. Herion, «Covenant,» in Anchor Bible Dictionary, I:1184.
22 См. также такие тексты, как Втор. 6:5, 6 и 10:12.
23 Объем данной статьи не позволяет детально сравнить/рассмотреть эти заветы, осветим кратко лишь некоторые ключевые моменты, связанные с Божьим «вечным» заветом.
24 Э. Уайт. С Иисусом на горе благословений, с. 74. Это же касается и «новой» заповеди. Ее суть уже присутствует в Ветхом Завете (см. Лев. 19:18 и Втор. 6:5), но по большей части она была забыта народом ко времени жизни Иисуса.
25 «Завет Мой они нарушили» (Иер. 31:32); «… укоряя их» (Евр. 8:8, выделено автором).
26 Ср. Исх. 6:7; 20:2; Втор. 6:24; Иер. 31:34; Иез. 36:26, 27.
27 Ср. Исх. 19:5; Втор. 4:13 и Иез. 36:27; 11:20.
28 Исх. 19:1–6.
29 См. Еф. 2:11–15.
30 Иер. 31:33.
31 Втор. 4:13; 9:9, 10; Исх. 34:28.
32 См. Втор. 11:18, 16; 8:2; 10:12.
33 Это также относилось к древним ближневосточным международным договорам, структура и язык которых, вероятно, сформировали основу библейского завета. Слово, обозначающее любовь, например, было дипломатической манерой изложения в этих договорах. По договору Эсархаддона, царя Ассирийского, вассалы должны были клясться относительно Ашурбанипала, его наследника, «любить его как самих себя». В документе от царя Ашурбанипала он говорит о ком-то, «чье сердце полностью под его властью, (кто) стоял предо мной с правдивостью, вошел в безупречности в мой дворец… и поддерживал мое царствование… Я думал о его доброте и распорядился… о его подарке» (см. Weinfeld, I:253—279)
34 Концепция «тени» не обязательно подразумевает отношения между типом и антитипом, но часто используется в греческом языке, чтобы противопоставить то, что является пустым само по себе, тому, что реально и что способно наполнить смыслом пустую оболочку (например, дом и его тень). См. Также Samuele Bacchiocchi, From Sabbath to Sunday (Rome: Pontifical Gregorian UP, 1977), 339–369; Herold Weiss, «The Law in the Epistle to the Colossians,» Catholic Biblical Quarterly 34 (1972): 292–314; and Roy Yates, «Colossians 2,14: Metaphor of Forgiveness,» Biblica 71/2 (1990): 248–259.
По материалам Бюллетеня Института Библейских Исследований