Методологически анализ будет включать в себя исследование значения седьмого дня, субботы, и поиски, во-первых, ответа на вопрос, что этот день означает сам по себе: как седьмой день, как день творения, как исторический день; и, во-вторых, ответа на вопрос, что этот день означает для людей: как день отдыха и наслаждения, как эсхатологический день и как день поклонения. Мы завершим исследование размышлениями о духовном и практическом значении седьмого дня — субботы. По мере возможности будут извлекаться уроки по вопросу об исторической связи между седьмым днем субботой и предшествующими шестью днями творения.
Седьмой день больше, чем шаббат
Хотя Бытие 2:1–3 это основополагающий текст, сообщающий о происхождении субботы, название шаббат («суббота»), которое обычно используется для обозначения этого дня, в тексте отсутствует.
Столь аномальное отсутствие указывает на намерение библейского автора четко отделить седьмой день, субботу, от других «праздников Господних», которые также называются «субботами» или днями покоя (Лев. 23:15, 24, 32, 38).
Крайне важно обратить внимание на тот факт, что в списке «праздников Господних», приведенном в Левит 23, суббота как седьмой день не упоминается, а появляется вне «праздников Господних», в отдельном месте (Лев. 23:3). Упоминание о соблюдении седьмого дня, субботы, предшествует списку «праздников Господних», которые определены как таковые в начале (Лев. 23:4) и в конце (Лев. 23:44). Иудейские праздники, или «священные собрания» (miqra’), провозглашаются самими людьми (Лев. 23:1), и их освящение зависит от еврейской национальной общины, тогда как седьмой день, суббота, провозглашается только Самим Богом (Лев. 23:2; ср. Бытие 2:3)1. В то время как праздничные дни (другие субботы) связаны с жизнью в природе и зависят от астрономии, суббота седьмого дня зависит только от Бога.
Исходя из этих различий, великий еврейский философ девятнадцатого века Самсон Рафаэль Хирш заключает, что седьмой день суббота «дан как отправная точка и кульминация всех святых дней»2.
Ритм семи
Троекратное повторение фразы «седьмой день» в ритме семи еврейских слов для каждой строки демонстрирует литературную конструкцию, с помощью которой автор намеревается подчеркнуть важность «седьмого дня».
«И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал (семь слов на иврите), и почил в день седьмой от всех дел Своих, которые делал (семь слов на иврите). И благословил Бог седьмой день, и освятил его» (семь слов на иврите).
Этот акцент на «седьмом» не следует упускать из виду или недооценивать. Он сделан намеренно, чтобы привлечь внимание к важным богословским урокам. Во-первых, это литературный способ подчеркнуть связь субботы с историей.
Суббота — это не абстрактная духовная истина, которую можно применить к любому дню. По сути, это «седьмой день» (ср. Исх. 20:10).
Он точно расположен в хронологическом течении времени. Определение «седьмого дня» помещает религию в плоть истории. Во-вторых, использование порядкового числительного «седьмой» после предшествующих порядковых числительных (с первого по шестой) усиливает понимание того, что шесть дней повествования о сотворении имеют одинаковую историческую темпоральность. Это все солнечные дни (от заката до заката). В-третьих, фраза «седьмой день» подчеркивает неслучайное происхождение. Подобная спецификация времени творения не подчиняется прихотям случая, которые являются частью эволюционистской парадигмы. В-четвертых, определение «седьмой день» относится к экзистенциальному измерению человеческого существования во времени. «Седьмой день» относится к истине, которая является не просто догматическим утверждением, о котором следует думать или верить в глубине души; это реальная и конкретная часть ритма жизни, отмеченная именно в «седьмой» день, с точной точкой начала и конца. Более того, акцент на этом уникальном дне3, а не на каком-то другом дне или на всех днях, убедительно свидетельствует о монотеистическом характере библейской религии. То, что Бог покоился на седьмой день, выражает реальность этого особого Бога — единственного Бога, с которым мы должны поддерживать личные и уникальные отношения.
Символизм семи
Среди еврейских чисел семь, вероятно, является «числом, наиболее часто используемым в связи с сакральными вещами»4. Это священное число часто используется в различных ритуальных и религиозных контекстах (церемониях, пирах, жертвоприношениях и т. д.)5.
Если говорить о многочисленных символических значениях числа семь «наиболее полное заключение, которое можно сделать, состоит в том, что семь означает полноту, совершенство, завершение»6. Таким образом, «седьмой день» означает, что мы находимся в религиозном контексте, в священном времени, подразумевающим присутствие и участие Бога. Это означает, что творение не является результатом случайности; для людей это означает поклонение и благоговейный трепет. «Седьмой день» также означает, что Божье творение завершено и совершенно, и ему не нужно развиваться. То, что число семь содержит символические и духовные отсылки, не означает, что оно относится к нереальным и неисторическим сущностям. В пророчествах часто используются символические числа, особенно число семь, чтобы предсказать конкретные события спасения (Быт. 41:26; Иер. 25:11–12; Дан. 4:16; 9:25 и т. д.).
День творения
Указание на творение
Текстовый отрывок, в котором говорится о седьмом дне, напрямую относится к творению, поскольку в нем используются технические глаголы, которые выражают Божий акт творения (bara’, «творить»; ‘asah, «создавать»), а также указывается объект творения (shamayim wa’arets, «небо и земля»), и субъект творения (’elohim, «Бог»).
Число семь в седьмом дне указывает также на Божье творение за семь дней. Однако, седьмой день не просто указывает на семь дней творения; что более важно, он в целом соотносится с ритмом семь, который составляет текстуру самого события творения, как показано в следующих случаях:
Семь дней: неделя творения состоит из семи дней.
Семь слов: в первом стихе семь слов на иврите: (bereshit bara’ ’Elohim et hashamayyim we’et ha’arets, «В начале сотворил Бог небо и землю»; Быт. 1:1).
Второй стих состоит из четырнадцати (два раза по семь) слов.
Ключевое слово bara’ «сотворил» в повествовании о сотворении в книге Бытие встречается семь раз7.
Мы встречаем семь рефренов: ключевая фраза wayyar’eh ’Elohim . . . ki tob («и увидел Бог… что это хорошо») встречается семь раз.
Ключевая фраза wayehi ken («и стало так») также встречается семь раз.
Это выразительное звучание «семь» между повествованием о седьмом дне и рассказом о шести днях творения предполагает важную историческую связь между двумя временами творения: седьмой день и шесть дней имеют одинаковое историческое качество и количество времени. И седьмой день, и шесть дней являются историческими, и все они заключают в себе «вечер и утро».
Космическое значение
Седьмой день связан с Быт. 1:1 вступительным стихом (Быт. 2:1), в котором говорится о сотворении всей вселенной. Оба отрывка относятся к сотворению «неба и земли».
Данное выражение представляет собой меризм, подразумевающий совокупность вселенной. Кроме того, эти два отрывка связаны хиастической структурой (AББ’A’):
А. «сотворил Бог»
Б. «небо и землю» (Быт. 1:1).
А’. «так совершены»
Б’. «небо и земля» (Быт. 2:1).
Обращает на себя внимание тот факт, что вводные слова Бытия 2: «так совершены небо и земля и все воинство их» (Быт. 2:1), не относятся к шестому дню. По сути дела, это вводный абзац, посвященный седьмому дню (ср. Исх. 20:11). Две подсказки отмечают седьмой день: (1) эта строка следует за рефреном «вечер-утро», который всегда отмечает конец предыдущего дня (см. Быт. 1:5, 8, 13 и т. д.). (2) Глаголы wayekullu («совершены») и wayekal («совершил») перекликаются друг с другом, что является стилистическим способом указать на то, что они относятся к одному и тому же абзацу. Эта литературная связь предполагает, что седьмой день охватывает не только все, что было создано в течение недели творения, то есть «землю» (Быт. 1:2), но и сотворение всей вселенной, включая небеса, который были созданы Богом до этой недели. Седьмой день заключает в себе не только исторический урок, напоминающий нам о том, что Бог создал нас и наш мир; он также несет в себе космический урок: Бог, сотворивший нас, — это тот же самый Бог, который создал бесконечную вселенную. Таким образом, суббота актуальна и значима не только для земли, созданной за неделю, и человека на ней; она важна для всей вселенной, потому что это напоминание о том, что все было создано Богом. На самом деле слово «все» (kol), как и число семь, в абзаце о субботе (Бытие 2:1–3) повторяется трижды.
Исторический день
Историчность седьмого дня в библейском повествовании о сотворении мира подчеркивается не только в его названии (см. Раздел «Седьмой день»), но и выражается в грамматических, лингвистических и стилистических особенностях.
Определенный артикль
Использование определенного артикля только для yom hashishi («день шестой», Быт. 1:31) и yom hashebi‘I («день седьмой», Быт. 2:2) отражает исторический характер этих двух дней, единственных дней, когда существовали люди.
Определенный артикль в иврите имеет демонстративную силу, указывающую на особое состояние, которое «наличествует у говорящего»8. Эти два дня проживаются первыми людьми как первое человеческое время, начало человеческой истории.
Вечер-утро
Отсутствие регулярной фразы wayehi ‘ereb wayehi boqer («и был вечер, и было утро») в седьмой день не подразумевает безвременности этого дня, как чисто духовного и «рассматриваемого как вечное»9, но выражает и даже, напротив, подчеркивает исторический, реальный и конкретный опыт этого дня, единственного целого дня, в котором присутствует человек, переживающий эту историческую реальность, и, следовательно, единственного целого дня, когда упоминание «вечер-утро» уже не нужно. Кроме того, мы должны отметить, что порядковое числительное «седьмой» подразумевает, что этот день хронологически следует за предшествующими шестью днями, и означает, что он относится к той же единице времени (с вечера до вечера, то есть двадцать четыре часа), что и предыдущие шесть дней.
Генеалогия
За разделом о седьмом дне в повествовании о сотворении в Бытие 1–2 сразу же следует строка ’eleh toledot hashamayim weha’arets behibaram («вот происхождение неба и земли, при сотворении их», Быт. 2:4а). Эта фраза определяет литературный жанр (или стиль) всего повествования о сотворении мира10 как генеалогии, которая на самом деле является литературным способом подтверждения своей исторической подлинности. Будучи последним звеном генеалогии, седьмой день является окончательным продуктом этой генеалогии и, таким образом, идентифицируется как актуальное, настоящее, историческое свидетельство реальности повествования о сотворении в книге Бытие. Это заявление подкрепляется литературным единством данного повествования с другими генеалогиями патриархов Авраама, Исаака и Иакова, которые встречаются в книге Бытие. Эдмон Джейкоб отмечает:
«Автор книги Бытие использует термин toledot как для описания сотворения неба и земли (Бытие 2:4), так и для генеалогии патриархов. Не случайно, что и до сих пор евреи выражают это единство творения и истории, датируя свой календарь от сотворения мира»11.
Вот почему, когда мы отделяем повествование о сотворении мира от остальных повествований книги Бытия, мы идем вразрез с намерением самого библейского текста, о чем и предупреждает Бернхард В. Андерсон:
Часто мы вычленяем «творение» из исторического контекста и рассматриваем его как отдельное «учение» (что обычно и происходит в дискуссиях об отношениях между наукой и религией). Но это нарушает замысел повествований о сотворении. Они хотят говорить с нами в первую очередь об истории. Соответственно, наибольшее значение должно придаваться форме этих рассказов: они являются «историческими отчетами» и как таковые являются частью исторического повествования12.
Игнорирование исторического характера повествования о сотворении или его последнего звена, седьмого дня, равнозначно сомнению в историчности всех других генеалогий и их конечных соответствующих связей с Авраамом, Исааком, Иаковом и Иосифом.
Другой день
Седьмой день коренным образом отличается от других дней, и это наблюдение побудило средневековых ученых поместить точку разделения между главами 1 и 2 именно в этом стихе. Повторяющиеся фразы, появляющиеся в другие дни («и сказал Бог», «и был вечер и было утро», «и стало так») отсутствуют. Даже творение другое. Седьмой день не имеет соответствия ни с одним днем в предыдущих разделах творения, как в случае с другими днями, где дни 1, 2 и 3 соответствуют дням 4, 5 и 6. Таким образом, седьмой день стоит вне 3 // 3 образца недели создания.
1 4
2 5
3 6
7
Это не означает, что седьмой день относится к другому литературному контексту, который выходит за рамки творения, и который подразумевает другой порядок времени и пространства. Суббота седьмого дня также представляет собой часть Божьего творения.
Она не является частью еврейской, то есть чисто человеческой культуры. Скорее, она имеет «сверхчеловеческий авторитет»13 (вопреки историко-критическому объяснению субботы)14. Это означает, что этот день по-прежнему составляет неотъемлемую часть творения, но является контрапунктом (иной сюжетной линией) по отношению к делам творения, подразумевая особую связь с каждым из других дней творения (см. Быт. 2:3 и раздел настоящего исследования «Бог освящен»).
День отрады
Дополнение
Повествование о седьмом дне, субботе, следует непосредственно за Божьей оценкой всего того, что Он создал — «хорошо весьма» (Быт. 1:31). До этого оценочным утверждением, которым отмечалась ежедневная творческая работа Бога, было только «хорошо», которое встречается шесть раз (Быт. 1:4, 10, 12, 18, 21, 25). Тот факт, что фраза «хорошо весьма» встречается седьмой раз, предполагает ее связь с седьмым днем. Добавление me’od («весьма») подразумевает идею тотальности, поскольку относится ко всему kol («всё») что создал Бог, включая в том числе и субботу» (см. раздел «Эсхатологический день»), которая является «седьмым днем», подразумевающим полноту (см. раздел «Седьмой день»). Но еврейское слово me’od («весьма») означает нечто большее, чем «полное» количество. Это слово, по сути, относится к неколичественной квалификации; оно используется для характеристики уникальных отношений любви с Богом: «возлюби Господа, Бога твоего… всем [me’od] (и далее идет перечисление: сердцем, душою, силами)» (Втор. 6:5). Такое качество не поддается количественной оценке и скорее выражает «интенсивность внутреннего состояния…, желание описать вовлеченность всей личности человека»15. Это дополнительное уточнение16 предполагает, что в седьмом дне субботнем заключено что-то настолько ценное, что только молчаливая интенсивность эмоций может каким-то образом выявить это — так же, как поэзия, музыка или даже просто молчание.
То, что заключено в этом дне, превыше tob («хорошее», «правильное» и «нужное»); это нечто, относящееся к благодати и милости Божией (см. раздел «Покой Божий»). Именно это имеет ввиду Давид, когда говорит: «чаша моя преисполнена» (Пс. 22:5), описывая то, что сопровождает его по жизни как tob wakhesed («благость и милость», Пс. 22:6). Эта исключительная благодать не существует сама по себе; она исходит от Бога.
Дар
Еврейский глагол natan («давать») используется в повествовании о сотворении на четвертый день для обозначения первого Божьего дара времени, дня и ночи (Быт. 1:17), а на шестой день — для дара пищи. (Быт. 1:29). Первое соприкосновение человека с Божьей благодатью произошло на седьмой день, в субботу, которую «дал Господь» (Исх. 16:29; Иез. 20:12).
Связь первого осмысления человеком времени на седьмой день с предыдущим даром Бога в виде пищи должна помочь нам осознать важность празднования и наслаждения в седьмой день субботний Божьим даром пищи. Это день, когда празднуется Божье творение и Божий дар пищи. Вот почему пост в субботу, день, когда празднуется Божий дар пищи, является неуместной традицией. Ее в свое время поощряли некоторые гностики, такие как Маркион, и некоторые отцы церкви, которые призывали первых христиан поститься в седьмой день в субботу, чтобы показать свое отвержение седьмого дня субботы17.
Важно подчеркнуть, что исторический опыт радостного ожидания, переживаемого в этот день, не означает, что седьмой день относится к реальности, отличной от творения, заключенном в других днях недели. «Восторг», переживаемый в этот день, не выводит нас из земной действительности; напротив, он «возводит на высоты земли» (Ис. 58:14). Отношение седьмого дня к творению более конкретное, более «историческое», чем то, что содержится в других днях недели. И потому в этот день творение должно быть более реальным, чем в любой другой день.
Эсхатологический день
Суббота — это день надежды, потому что это время, которое предвосхищает конец зла, и напоминает об утерянном рае.
Время конца
Наступающий в конце недели седьмой день субботний — это первый эсхатон в истории человечества. Этот еженедельный эсхатон указывает на эсхатон окончательный, конец человеческой истории со всем ее грузом боли и зла. Эсхатологическое качество субботы передается через выразительное повторение глагола kalah («совершать, завершать», Быт. 2:1– 2), который подразумевает полное прекращение страданий. Наступит время, когда «Бог отрет всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло» (Откр. 21:4; ср. Ис. 25:8). С точки зрения дня недели время субботы – это время, которого жаждет творение Божие: «вся тварь совокупно стенает и мучится доныне» (Рим. 8:22).
Время ностальгии
Суббота — это также время, указывающее на далекое прошлое. Оно содержит напоминание о первой субботе, когда люди были бесконечно счастливы, пребывая в совершенном Эдемском саду с растущим в нем деревом жизни и находясь в присутствии самого Бога.
Эта идея на самом деле подразумевается в четвертой заповеди Десятисловия, которая побуждает нас «помнить день субботний» (Исх. 20:8). Призыв помнить касается не только четвертой заповеди. Поскольку большая часть терминологии заповеди перекликается с разделом о седьмом дне в Быт. 2:1–3, это еще и прямое указание на первый день человеческой истории, седьмой день творения в Бытие 2:1–3.
Время спасения
«Конец» недели в начале субботы напоминает о том, что процесс спасения требует космического события сотворения нового неба и новой земли, что обязательно подразумевает завершение прежнего (Ис. 65:17; Откр. 21:1). Примечательно, что глагол «совершил», характеризующий время седьмого дня субботы (см. раздел «И совершил Бог к седьмому дню»), снова встречается в конце семи этапов строительства святилища в пустыне (Исх. 40:33) и по окончании семи лет строительства Соломонова храма (3 Цар. 6:38; 7:51). Таким образом, святилище-храм отождествляется с сотворением Богом этого мира (ср. Пс 77:69). Как указывает Левенсон, строительство храма представлено как параллель со строительством мира18, что заключает в себе серьезный намек на космический процесс спасения.
День поклонения
Седьмой день, суббота — это, по сути, время и акт поклонения: исторически, потому что это время откликнулось на событие творения, как сообщается в Бытии 2:1–3, и теологически, потому что акт поклонения Богу Творцу — это естественный и логичный ответ на Божий акт творения, как утверждается в Библии вообще и в Псалмах в частности.
Суббота как ответ на творение
То, что суббота отвечает творению, указывается в рассказе о сотворении тремя фактами. Во-первых, повествование о седьмом дне субботнем (Бытие 2:1–3) следует непосредственно за шестью днями творения (Бытие 1:1–31). Во-вторых, субботний текст перекликается с текстом творения (ритм семи, параллели, языковые связи; см. разделы «Время спасения» и «День творения»). В-третьих, библейский текст сообщает о субботе как об историческом событии, которое является откликом на творение Бога как время «отдыха». Обратите внимание, что субботнее поклонение является ответом на акт творения Бога в истории. Это не наоборот, как предполагают некоторые, утверждая, что культ, практика поклонения, порождает идею творения19.
Поклонение как ответ на творение
В Библии вообще и в Псалмах в частности творение всегда представляется как существенная причина для поклонения. Это потому, что «Он сотворил нас, и мы — Его» (Пс. 99:2–3); потому что «Он наш Творец» (Пс. 94:6); потому что мы были созданы, предназначены для поклонения20 (Пс. 101:19); потому, что Бог сотворил вселенную (Пс. 94:1–5; Неем. 9:5–6; Откр. 14:7).
Обращает на себя внимание то, что специальное слово для обозначения поклонения, hishtakhaweh («поклониться», «поклонение»), которое пятнадцать раз встречается в еврейской Библии, десять раз имеет прямое отношение к творению и пять раз косвенно в контексте святилища, места поклонения, что тоже символизирует творение (Пс 77:69).
Четыре парадокса субботы: духовное и практическое значение
Действия Бога в седьмой день представлены четырьмя глаголами, которые появляются в двух параллельных строках. Первые два глагола в первой строке описывают то, что Бог сделал в этот день: «Бог совершил» и «Бог почил». Следующие два глагола во второй строке описывают то, что Бог сделал с этим днем: «Бог благословил» и «Бог освятил». Эти четыре глагола сталкивают нас с четырьмя парадоксами, которые несут важные уроки относительно духовной жизни и соблюдения дня субботнего.
«Совершил» Бог к седьмому дню
В конце шестого дня Бог оценил Свое творение словами «хорошо весьма» (Быт. 1:31). Всеобъемлемость этой цели выражается через глагол kalah («совершил», Быт. 2:1), который впервые используется в пассивной форме. Это своеобразный способ подчеркнуть, что цель творения, наконец, достигнута21. Окончательное завершение творения происходит на седьмой день, и слово kalah («окончание») повторяется еще раз в Быт. 2:2, но уже с Богом в качестве субъекта — как будто Бог лично представил Себя на этом этапе. Впервые здесь используется и повторяется трижды слово mela’kah («работа», «дела»), относящееся к квалифицированной работе с готовым продуктом, как противопоставление фразе «седьмой день». Этот парадокс (кажущееся противоречие) означает, что без субботы седьмого дня, этого момента благодати и веры в Бога, который трудится для нас и восполняет наши недостатки (см. раздел «Бог «почил» в день седьмой»), наш собственный труд никогда не будет полным, никогда не будет успешным. Это предполагает особую философию работы: поскольку плод нашей работы зависит от Бога, мы не должны беспокоиться и подвергаться стрессу или прибегать к каким-то политическим и неэтичым методам, чтобы достичь конечного результата, какой бы святой и важной ни была наша цель.
Бог «почил» в день седьмой
Конечно же, Сам Бог в отдыхе не нуждается (Пс. 120:4; Ис. 40:28). Отдыхать нужно человеку. Урок этого парадокса двоякий, в зависимости от того, относится ли он к Богу или к человеку. На уровне Бога это означает перемещение Бога в нуждающуюся человеческую сферу, как будто Бог воплощается в человеческую плоть. Божественный покой становится человеческим покоем, поскольку Божий покой делится с людьми, которых приглашают войти в Его покой (Мф. 11:28–29; Евр. 3:18; 4:1– 11). Таким образом, седьмой день, суббота, является своеобразным проявлением «Бога с нами» (Эммануила), единственным временем в неделе творения, когда Бог покоится, чтобы сделать Себя доступным для человека. На человеческом уровне покой седьмого дня субботы означает, что человек отдыхает от работы, которую он не делал. Человек не нуждался в отдыхе и не заслуживал его, поскольку он не работал в течение недели творения; Бог работал для него, пока он еще не существовал. В этом смысле суббота является подтверждением богословия праведности по вере. Мы спасены Божьей активностью для нас, а не своими собственными делами для Бога (Быт. 15:3; Рим. 4:3; 8:3; Ефес. 2:8–9; Гал. 2:16).
Бог «благословил» седьмой день
Слово barak («благословить») подразумевает плодородие и успешное будущее (Быт. 1:22, 28). И тем не менее, это единственный день без работы и без производства, в то время как другие дни, которые являются днями работы и производства, не благословенны. Из этого парадокса мы можем сделать вывод, что успех и производительность больше зависят от Бога, чем от нашей собственной работы.
Вера является важным компонентом успеха наших усилий, вера в чудо, что Бог сделает то, на что мы неспособны. Рациональное объяснение этого чуда заключается в эффективности здорового, непринужденного подхода к работе. Кроме того, помещение нашей работы в божественную перспективу вечности обеспечит мудрость и этику, которые придадут будущее измерение нашим ограниченным человеческим усилиям.
Бог «освятил» седьмой день
Впервые слово qadash («освятить») появляется в Библии именно в этом тексте. Как отмечает Дэвид Шапиро, «святость… вступает в мир через субботу»22. С седьмым днём мы переходим из сферы вещей в сферу времени23, от понимания объекта творения («что»), который был квалифицирован как tob («хороший», «прекрасный» и «полезный») к опыту освящения (qadash) времени («когда»), которое связано с его содержанием, то есть с жизнью24. Сказать, что время «свято», означает, что в этот момент жизни наша жизнь свята, мы святы. Вот почему прилагательное qadosh «святой» является атрибутом Бога (Лев. 21:8), который назван в Библии «Святым» (Пс. 70:22; Ис. 6:3) или людей (Исх. 19:6), которых Бог «сделал святыми, «освятил» (форма Piel, выражающая причинно-следственную связь25).
Освятить — означает отделить, «отдать Богу в собственность26». Парадоксальность субботы заключается в том, что, будучи святой, отделенной, она связана с другими днями и делает другие дни святыми. Таким образом, седьмой день, будучи единственным днем, отделенным и отличным от других дней27, является тем днем, который оказывает влияние на другие дни, а также днем, на который другие дни оказывают влияние. Практически это означает двусторонний поток святости. С одной стороны, суббота привносит святость в наши будни; она выполняет воспитательную функцию в освящении нашей жизни. С другой стороны, дни недели подготавливают и предвосхищают предстоящий день субботний.
Другими словами, святость жизни людей в субботу зависит от святости жизни людей в будние дни; и наоборот, значимость дней недели зависит от святости субботы. Еще одним следствием этого понимания является другой парадокс, касающийся отношений: святость, которая отделяет, также является святостью, которая связывает (с людьми и с Богом). Святость отделяет ради отношений. Как говорит Милгром, «святость означает не только «отделение от», но и «отделение для». Отсюда акцент на социальной справедливости и семейных узах в связи с субботой (Исх. 19:3; 20:10).
Заключение
Отрывок Быт. 2:1–3, который завершает повествование о сотворении седьмым днем, субботой, первым днем человеческой истории, содержит много важных, богатых и глубоких истин, над которыми стоит поразмыслить.
Суббота седьмого дня — это не просто догматическая истина, в которую нужно верить и которой нужно следовать. Суббота седьмого дня — это больше, чем правильный день, который нужно соблюдать. Поскольку это седьмой день (а не какой-то другой), он полон особого значения. Это день, который избавляет нас от беспокойства этого суматошного и израненного мира. Это день, который вселяет в нас надежду, день, который дает нам предвкушение царства мира, жизни и любви, царства Божьего присутствия. Это не день, утверждающий и рекламирующий себя, это день поклонения, поклонения Богу, движения навстречу Ему. Это день святой, отделенный, это другой день. Но это также и день, который связывает нас со временем, с историей, с жизнью, с человечеством, с конкретной красотой и вкусом творения Божия и с нашим уникальным и личностным Богом, день «Эммануил». Это день, когда через Его дары провозглашается Божья благодать.
Повествование Быт. 2:1–3 подчеркивает историческую связь между седьмым днем субботой и шестидневным творением. Седьмой день хронологически следует после шести дней и, таким образом, относится к тому же событию Божьего акта творения. Это также первый день человеческой истории, когда сотворенный человек становится свидетелем своего первого заката и своего первого восхода. Таким образом, седьмой день Суббота, находясь на стыке между прошлым событием творения и грядущей человеческой историей, принадлежит к обоим срезам истории. Суббота седьмого дня имеет двоякую функцию: свидетельствовать об историчности прошлого события творения, а также о начале истории человечества. Она принадлежит им обоим. Таким образом, вопрос об исторической сущности события шести дней творения означал бы вопрос об исторической сущности седьмого дня. На самом деле, седьмой день Суббота является фактическим и эмпирическим свидетельством исторической реальности шести дней творения.
Соблюдать седьмой день, субботу, отвергая историчность творения, которое она провозглашает и которому она принадлежит, является поэтому не только презрением к библейскому свидетельству, но и с логической точки зрения просто вопиющей бессмыслицей.
Жак Б. Дюкан, профессор древнееврейского языка и ветхозаветной экзегетики
_________________________________________________________
1 См. раввинистическую дискуссию об этом в Beitzah 17а.
2 Samson Raphael Hirsch, Shabbos Perspectives (New York: Feldheim, 2020), 64.
3 Доказательства того, что суббота является седьмым днем недели, подтвержденным историей, лингвистикой, свидетельством Церкви, аргументацией евреев и самой Библией, см. В Jacques B. Doukhan, Genesis, Seventh-day Adventist International Bible Commentary (n.p.: Pacific Press and Review and Herald, 2016), 68–70, on Genesis 2:2. См. также обсуждение данной темы в Daniel Bediako and Ekkehardt Mueller, eds., The Sabbath in the Old Testament and the Intertestamental Period (Silver Spring, MD: Biblical Research Institute, 2021).
4 M. H. Pope, “Number,” in The Interpreter’s Dictionary of the Bible, ed. George Arthur Buttrick, vol. 3 (Nashville, TN: Abingdon, 1962), 564.
5 См. Milton S. Terry, Biblical Hermeneutics (Grand Rapids, MI: Zondervan, 1976), 384.
6 M. H. Shepherd Jr., “Seven,” в Buttrick, 4:295.
7 Точная фраза встречается шесть раз. Wayehi ‘or в стихе 3 может функционально приравниваться к wayehi ken.
8 См. Bruce K. Waltke and Michael Patrick O’Conner, Introduction to Biblical Hebrew Syntax (University Park, PA: Eisenbrauns, 1990), 247, 13.5.2.c.
9 Kenneth A. Mathews, Genesis 1–11:26, New American Commentary 1A (Nashville, TN: Broadman and Holman, 1996), 181.
10 Стилистические особенности, которые идентифицируют рассказ о сотворении в книге Бытие как жанр генеалогии, см. в Jacques B. Doukhan, The Genesis Creation Story: Its Literary Structure (Berrien Springs, MI: Andrews University Press, 1978), 174– 182.
11 Edmond Jacob, Theology of the Old Testament (New York: Harper and Row, 1958), 139.
12 Bernhard W. Anderson, Creation Versus Chaos: The Re-interpretation of Mythical Symbolism in the Bible (New York: Associate Press, 1967), 33.
13 Jon D. Levenson, Creation and the Persistence of Evil: The Jewish Drama of Divine Omnipotence (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1994), 109.
14 Дальнейшее обсуждение историко-критических взглядов на субботу см. в R. de Vaux, Ancient Israel (New York: McGraw-Hill, 1961), 475–483; cf. N. E. A. Andreasen, The OT Sabbath (Missouri: Scholars Press, 1972).
15 Kedar-Kopfstein, “me’ōd,” in Theological Dictionary of the Old Testament, ed. G. Johannes Botterweck, Helmer Ringgren and Heinz-Josef Fabry, vol. 8 (Grand Rapids, MI: Eerdmans, 1997), 41.
16 См. о мистической и поэтической концепции neshamah yetera («дополнение души»), предложенной рабби Шимоном бен Лакишем в Талмуде: «Святой дает человеку дополнительную душу в канун Шаббата, а по окончании Шаббата удаляет ее от него, как сказано: «[Господь] почил и покоился [vayinafash]» (Исх. 31:17; Beitzah 16a, 12).
17 См. Samuele Bacchiocchi, From Sabbath to Sunday (Rome: Pontifical University Press, 1977), 187–194.
18 See Jon D. Levenson, “The Temple and the World,” The Journal of Religion 64, no. 3 (1984): 275–298. Джон Х. Уолтон опровергает эту интерпретацию, утверждая, что «ассоциация здесь обратная, а именно, что повествование 1-ой главы книги Бытие смоделировано по образцу рассказа о посвящении храма». Последовательность, которую предлагает Уолтон (культ, подразумевающий субботу → творение) основана на традиционном историко-критическом тезисе, согласно которому богословская идея творения появилась позднее, в период вавилонского пленения, в культовом опыте священнической среды (П). Данная предпосылка связана с классической христианской экзистенциальной парадигмой (Рудольф Бультманн), которая делала чрезмерный акцент на искуплении, а не на творении. Подобный способ мышления, фактически, возник из подхода маркионитов, которые противопоставляли искупление творению, а духовного Иисуса, Бога-Спасителя Нового Завета историческому Творцу Яхве, Богу Ветхого Завета. См. John H. Walton, Genesis 1 as Ancient Cosmology (Winona Lake, IN: Eisenbrauns, 2011), 182. Обсуждение этой проблемы см. в Doukhan, Genesis Creation Story, 192–197, 228–233.
19 См., например, Walton’s interpretation in Genesis 1 as Ancient Cosmology, 178–192.
20 Комментарий Эллен Г. Уайт по этому поводу недвусмыслен: «Важность субботы как памятника творения заключается в том, что она всегда поддерживает истинную причину, по которой поклонение должно быть направлено к Богу… Истинная основа божественного поклонения… заключена в различии между Творцом и Его Творением» (The Great Controversy [Mountain View, CA: Pacific Press, 1911], 437–438).
21 Mathilde Frey, “The Sabbath in the Pentateuch: An Exegetical and Theological Study” (PhD diss., Andrews University, 2010), 42.
22 David S. Shapiro, “The Meaning of Holiness in Judaism,” Tradition 7 (1965): 51.
23 Авраам Хешель пишет: «Смысл субботы в том, чтобы праздновать время, а не пространство. Шесть дней в неделю мы живем под тиранией вещей в пространстве; в субботу мы стараемся настроиться на святость во времени». См. Abraham Heschel, The Sabbath: Its Meaning for Modern Man (New York: Noonday Press, 1975), 8.
24 Согласно ветхозаветной мысли «время связано со своим содержанием и даже отождествляется с ним». См. E. Jenni, “Time,” в Buttrick, 4:646; о том же пишет и Торлейф Боман: «Семитское понятие времени совпадает близко с понятием его содержания». Для иллюстрации еврейского понимания «времени» см., например, Екклесиаст 3:1–8, где время отождествляется с его содержанием, а именно событиями жизни (рождением, смертью, насаждением, исцелением и т. д.). См. Thorleif Boman, Hebrew Thought Compared With Greek (New York: Norton, 1970), 139.
25 Waltke and O’Connor, 400.
26 Walter Kornfeld, “qdš,” в Botterweck, Ringgren, and Fabry, 12:528.
27 Walter Kornfeld, “qadash,” в Botterweck, Ringgren, and Fabry, 12:523.
По материалам Бюллетеня Института Библейских Исследований