На сегодняшний день реакцию на протестантский принцип sola scriptura (только Писание) можно разделить на два «лагеря»: позитивный и негативный. Но и внутри позитивного лагеря существуют различия, отражающие взгляд на Писание того или иного исследователя. И действительно, если о Писании заявляется как о sola, тогда понимание принципа sola scriptura тем или иным исследователем будет зависеть от понимания им самого Писания, которому приписан sola принцип. Нам не следует наивно полагать, что в настоящее время sola scriptura имеет однозначное значение. В настоящей статье мы рассмотрим некоторые позитивные и негативные ответы на принцип sola scriptura, сосредоточив затем внимание на том, какое значение имеет это для адвентистской теологии.
Положительная перспектива
В положительной реакции на принцип протестантской реформации sola scrip-tura можно усмотреть сегодня три перспективы: микро, макро и мега перспективу.1 Карл Браатен является представителем «микро» взгляда, который продолжает традицию «материального (основанного на материале, а не на форме) принципа Лютера».2 Браатен поддерживает керигматическую идею sola scriptura и критикует протестантскую ортодоксию за смещение основания Библейского авторитета Лютеровской Библии, как сообщающей благую весть, к Библии как непогрешимому священному манускрипту у ортодоксов«.3 Для Браатена sola scriptura означает, что керигматический «канон в каноне» должен быть применим к самому Писанию. Подобная перспектива авторитетности Библии связана с именами многих знаменитых богословов, которые делали акцент на авторитетности Библии с различных материальных точек зрения: Барт (само откровение Божье), Кульман (запись истории спасения), Бультман (керигматическое провозглашение Христа, события, рождающего новое понимание себя и веры).4
Джеймс Пакер идет дальше Браатена и рассматривает принцип sola scriptura с точки зрения макроперспективы. Он критикует взгляды Браатена, считая, что они ограничивают нормативность Писания. Пакер понимает реформаторский взгляд на Писание как на «единственное Божье Слово в этом мире, которое является единственным руководством для совести и церкви, единственным источником истинного знания о Боге и Его милости и единственным верным судьей любого учения и свидетельства церкви, как в прошлом, так и в настоящем«.5 Взгляд Пакера представляет собой, по сути, классическую евангелическую позицию.
«Мега» перспектива по вопросу авторитетности Писания представляет собой позицию, которая настаивает на библейских основах, призванных обеспечить «надежное истинное основание для того, чтобы быть уверенным в самой эпистемологической инициативе».6 Одним из представителей этого взгляда является Гордон Кларк. Мэри Крампакер отмечает, что «хотя Кларк и соглашается с тем, что наука не может служить эталоном для церкви, его решением, конечно же, будет отрицание современного сциентизма в целом, и принятие в качестве проверки истинности ортодоксального протестантского критерия, а именно Библии».7
Представленные выше три современных положительных взгляда на sola scriptura, отличаются только лишь в понимании границ авторитетности Библии: либо это единственный источник евангелия; либо — евангелия и доктрины; либо — евангелия, доктрины и метафизики, соответственно. В нашу посткритическую эпоху, однако, о принципе sola scriptura гораздо чаще говорят в негативном смысле.
Отрицательная перспектива
Должно быть совершенно очевидно, что принцип sola scriptura с самого начала был неразрывно связан с общим протестантским принципом Писания. Данный принцип послужил необходимой предпосылкой для принципа sola scriptura. Карл Браатен, несмотря на свое критическое отношение к принципу Писания, неплохо его резюмирует. «Писание — это письменный кладезь Божественного откровения, данный пророкам и апостолам посредством влияния Святого Духа. Истинным автором Писания был Бог, а те, кто его писали, являлись лишь инструментами, которые использовал Бог для того, чтобы появилась Библия».8 Еще до последней четверти прошлого столетия Вольфганг Паненберг писал о кризисе принципа Писания в протестантской теологии.9 Кризис принципа Писания также означал кризис и в принципе sola scriptura. В основе этого кризиса, по мнению Паненберга, лежит валидность теологии как науки. Он отмечает: «если теология и светские науки делают кардинально различные заявления о мире, человеке и истории, то вопрос о том, какое из этих заявлений является истинным, не может оставаться без ответа».10 В свете Европейского Просвещения адаптация теологии к современной научной мысли обернулась либеральным креном, в рамках которого не удалось сохранить основополагающие элементы христианской веры. Результатом этого является то, что сегодня протестантизм представлен консервативной традицией, которая придерживается принципа Писания, а теологию рассматривает как позитивную науку откровения. Паненберг, однако, считает, что в настоящее время подобный подход не устойчив.
Со своей стороны, Карл Браатен пишет о расшатывании принципа sola scriptura и также увязывает это с последствиями критицизма эпохи Просвящения.11 Поскольку протестантская ортодоксия основывала авторитетность Библии на ее божественном происхождении и богодухновенности, защита Библии перед лицом критики приняла очевидную доказательную форму: чудеса, исполненные пророчества и т.д. Тем временем, методы исторического критицизма, которые, как правило, применялись ко всем древним рукописям, сейчас без малейшего колебания были применены к библейскому тексту. Одним из результатов данного подхода стало то, что дела и слова, приписываемые Иисусу, стали рассматриваться как смешение фактов и интерпретации; стало утверждаться многообразие теологий в Новом Завете. Главным же результатом всего этого, по мнению Браатена, явилось то, что авторитетность Библии уже не рассматривалось как раньше, до возникновения историко-критического сознания. «Библия потеряла свое преимущество удержания априори авторитетной позиции«.12 По его мнению, сегодня возникла необходимость в теологах, которые бы сместили авторитет Библии с априорного на апостериорное основание.
Легко заметить, что подобное расшатывание принципа Писания затронуло его совершенство, положенное в основу принципа sola scriptura. Когда разум применяется к авторитету Писания,13 как один из критериев его оценки, Библия может рассматриваться лишь в качестве одного из многих конкурирующих источников. Джон Маккуорри14 следует именно этой традиции и в последнее время даже «Уэслианский четырехугольник» истолковывался некоторыми в этом ключе.15 Общая стратегия данного подхода заключается в том, чтобы сделать откровение всеобъемлющей концепцией, утверждаемой, однако, на всех других источниках, таких как разум, традиция и опыт. Томас Оден, например, в ответе на вопрос относительно того, как сообщество верующих знает то, что необходимо знать, отмечает, что «познание Бога всецело полагается на четыре зависящих друг от друга источника, на основании которых сообщество верующих может ясно формулировать, делать последовательным и объяснять свидетельства откровения. К этим четырем источникам относятся: Писание, предание, опыт и разум, каждый из них зависит и существует как ответ на их необходимую предпосылку: откровение«.16
Потребность в Писании также оказалась под угрозой благодаря кризису принципа Писания. Утверждается, что в контексте постмодерна, плюрализма и релятивизма каким-либо образом выделить Писание и присудить ему право первенства невозможно. Тэд Петерс считает, что, поступая таким образом, мы возвращаемся к первоначальной наивной концепции sola scriptura, которая невозможна ввиду возрастания исторического сознания.17
Тэд Петерс затрагивает вопрос и относительно принципа ясности Писания и утверждает, что то, что было возможным во времена Лютера, на сегодняшний день невыполнимо. Согласно ему «требуется невероятное интеллектуальное простодушие, для того, чтобы принять» три предпосылки, поддерживающих принцип ясности Писания (отождествление буквального значения Библии с ее историческим и естественным содержанием, возможная идентификация реформаторских доктрин с содержанием Священного Писания, доверие Святому Духу, работающем непосредственно через текст).18 Хотя у Лютера, возможно, и не было необходимости искать окольные интеллектуальные пути посредством концепции мифа, прежде чем делать какие-то заявления, критическое сознание отодвинуло современный мир от того значения Писания, которое мы находим в нем самом.
Вызов, брошенный принципу достаточности Писания, в настоящее время приходит в виде новшеств в некоторых новых харизматических движениях, в которых утверждается, что божественное пророчество звучит и сегодня, и в некотором отношении оно равнозначно слову Исаии или Иеремии.
Вот те вызовы, которые стоят сегодня перед принципом sola scriptura. Для того чтобы подытожить наши размышления, выскажем некоторые наблюдения и замечания относительно того, как ко всем этим тенденциям должна относиться церковь Адвентистов седьмого дня.
Последствия для адвентистской теологии
1. Ключевым утверждением, позволяющим ухватить саму суть использования Реформаторами принципа sola scriptura, является то, что это был, прежде всего, герменевтический принцип авторитета. Общепринятое понимание данного принципа тяготеет к «статистичности», но для реформаторов все было совершенно иначе. Если римская католическая церковь хотела regula fidei церковной веры, чтобы были отцы, советы, папы и прочее предание, реформаторы считали, что Священное Писание вполне достаточно, чтобы служить данной функции. Формально римская католическая церковь верила в авторитет Библии, однако, придавая преданию статус regula fidei, она неизбежно вводила дополнительный источник авторитетной истины.
Понимая впоследствии, что позиция протестантской реформации никогда не будет оценена должным образом, если будет рассматриваться только лишь в полемике с Римом, Беркувер замечает: «Мы никогда не имеем дел с «чистым листом бумаги». Определенные традиции — не в качестве дополнений, а как интерпретации — со временем могут даже стать частью жизни церкви до такой степени, что практически примут черты дополнения к Писанию, и поэтому окажутся вне досягаемости критического и суверенного слова Божьего«.19
2. Акцент Лютера на Евангелии как на «каноне в каноне» приводит к выводу, что, по крайней мере, с этой точки зрения, адвентисты не вполне соглашаются c реформаторским принципом sola scriptura. Для Лютера этот принцип был мощным и авторитетным критическим инструментом, чтобы даже внутри канона усматривать различия. Хотя, будучи адвентистами, мы справедливо критикуем «канон в каноне» Лютера, кажется, что просто формальное принятие данного принципа не достаточно. Различные современные положительные ответы на принцип sola scriptura являются отражением данной проблемы. Вопрос становится еще более спорным с учетом того факта, что именно проблема интерпретации и лежала в основе полемики между реформаторами и Римом.
В нашем контексте, герменевтика призвана занять еще более важное место в теологическом дискурсе. По-прежнему остается вопрос, необходимо ли к sola scriptura, как формальному принципу20, добавить материальный принцип/пы для того, чтобы стать абсолютным принципом авторитета.21
3. Одна из основных проблем с перспективы сохранения принципа sola scrip-tura в современном контексте касается сверхъестественной природы Библии. Паркер согласен с Джеймсом Баром, который различает «жесткую» и «мягкую» концепции авторитета, и отмечает, что, в то время, как протестанты придерживаются «мягкого» взгляда на авторитет Библии, реформаторы поддерживали самую «жесткую» концепцию.22 Реформаторы придерживались подобной концепции авторитета, поскольку «приписывали Писанию абсолютный божественный авторитет, на основании того факта, что Бог тогда и сейчас говорит нам то же самое, что и само Писание».23
Крайне важно подчеркнуть, что принцип sola scriptura зависит априори от принятия или отвержения авторитета Библии. Достаточно хорошо посткритическую ситуацию представляет Тэд Петерс, акцентируя внимание на том, что в плюралистическом контексте человек имеет право выбора, «но в процессе выбора он должен действительно воспринимать себя как того, кто выбирает. По сути, мы присваиваем авторитет, а не просто принимаем его. Фактически нам не остается ничего, кроме как поставить себя на еще более высокую позицию, чем та, которой мы решили подчиниться, даже если это просто слышание библейской вести. Другого выхода просто нет».24 Подобный подход не совместим с принципом sola scriptura, даже если основой нашего решения подчиниться Писанию является такая библейская концепция, как любовь. Призыв к априорному принятию авторитета Библии, однако, требует более внимательной проработки наших доктрин об откровении и инспирации.
4. Поддержание принципа sola scriptura сегодня требует принятия единства Писания не только в теории, но и на практике. В современных библейских исследованиях модно фокусировать внимание на контрастах в стиле и терминологии и, в некоторых случаях, в связи с этим отрицается то, что Паркер называет «библейской теологией».25 Кажется, что большая часть современных библейских исследований в академических кругах настроены именно таким образом. Наша задача в том, чтобы говорить и писать об уникальных точках зрения различных библейских писателей без того, чтобы, к примеру, разделять и рассматривать в отдельности Павла, евангелие от Луки или Деяния.26 Коул выражает важность этого момента вполне красноречиво:
«Некоторые оценки, касаемые божественной цели, крайне важны, если формальный и материальный аспекты Писания должны рассматриваться без отрыва друг от друга. Поэтому — авторитет до какой степени? В каких конкретно областях? Эти вопросы связаны с самым главным: а какова цель Священного Писания, как целого? Подобная линия мышления в настоящее время в академической среде, где основное внимание сосредоточено на разнообразии Писания, а не на его единстве, не популярна. Однако если отказаться от идеи единства Писания, тогда богословская экзегеза его содержания превратится в лучшем случае в сизифов труд«.27
5. Принцип sola scriptura вскрывает сложную картину понимания Писания, что обычно не всегда оценивается должным образом. Мне кажется, что адвентисты не поддерживают этот принцип точно так же, как некогда это делал Лютер. Поскольку Лютер сделал основной акцент на материальном принципе авторитета Писания, адвентисты поспешили добавить к формулировке sola scriptura принцип tota scriptura (все Писание). Идея заключается в том, чтобы опередить лютеровский подход «канон к каноне». Наконец, хочу сказать, что акцент на герменевтической природе принципа sola scriptura может помочь прояснить вопрос отношения духа пророчества к Библии. Статистическое же понимание sola scriptura способно лишь только запутать членов церкви относительно места Духа Пророчества в адвентистском богословии.
Квабена Донкор, помощник директора Института библейских исследований
По материалам Бюллетня института библейских исследований